Собственно говоря, мне этот домик нравился даже больше, чем роскошные апартаменты в Аюттхае. Здесь вместо шелка были хлопчатобумажные ткани, вместо золотисто-черных лакированных вещей — изящная резьба по дереву и раскрашенные колонны, латеритовые блоки во дворе были покрыты мраморной плиткой.
По словам Пранит, Уилл Бошамп довольно регулярно приезжал сюда работать над книгой. В моей спальне стоял письменный стол, и я была уверена, что Уилл сидел за ним, не потому, что это был единственный письменный стол в домике, хотя дело обстояло именно так, а потому, что это было превосходное место для размышлений и творчества, в открытое окно были видны солнечные лучи, пробивающиеся сквозь буйную, темную тропическую листву, окружавшую двор. В одном из ящиков стола я нашла застрявшую сбоку карточку «Антикварный магазин Ферфилда» с надписями на одной стороне по-английски, на другой — по-тайски. Там же обнаружила красноватую пыль и кусочки терракоты, что навело меня на мысль о разбитом амулете. Я поискала другие следы, но тщетно. Если дух Уилла и был здесь, то я этого не чувствовала. Слышались только шелест ветерка в листве, постукивание бамбука и пение птиц. Это место очень походило на рай.
Из домика для гостей еще было видно, кто входит в главный дом и выходит оттуда. Появился Кхун Вичай, проходя мимо, он помахал мне рукой и одарил любезной улыбкой. Я надеялась, что он останется на ужин, тем более, что с ним не было Бусакорн, но, видимо, он приезжал по делам. Других людей, которые приходили и уходили, я не знала. Мне стало ясно, что здесь обсуждали бизнес Вонгвипы. У нее сразу за чертой города были фабрика и обжиговые печи, где производили терракотовые изделия.
Другие элизиумы тишины можно было найти в храмах или
Меня проводили в одно из общественных зданий, предложили разуться и спуститься по лестнице с перилами в виде змей или
— О, Господи, — пробормотала я и постаралась принять более-менее подобающую позу. По команде монаха я выпрямилась, но мне пришлось сидеть на полу, поджав и обратив в одну сторону ноги, что в моем возрасте представляет собой в некотором роде испытание. Подняв голову, я увидела человека с выбритой головой, одетого в оранжевую тогу монаха, одно его плечо было обнаженным на тайский манер. Особенно поразили меня его голубые глаза.
— Вам удивительно, — негромко сказал он, — видеть здесь белого человека.
— Пожалуй, — ответила я. — Откуда вы,
— Из Калифорнии, но я здесь уже много лет.
Мы поговорили несколько минут о погоде, о том, как мне нравится Чианг Май, о его родном городе Фресно.
— Скучаете по нему? — спросила я.
— По Фресно? — ответил он с легкой улыбкой. — По Калифорнии? По прежней жизни? По сексу?
— Я не это имела в виду.
— Нет, — в конце концов сказал он. Но потом добавил: — Вы пришли с какой-то целью.
— Да, я разыскиваю одного монаха. Можно? — спросила я, указав на сумочку. — У меня есть его фотография. Мне сказали, он связан с этим храмом.
— Конечно, — ответил он. Едва взглянул на фотографию и протянул обратно. — Его здесь нет.
— Но был, — настойчиво сказала я. Монах не ответил.
—
Монах некоторое время молчал, потом произнес так негромко, что я еле расслышала:
— В буддизме холодное сердце — нечто такое, к чему нужно стремиться.
— Что?
— Вы чем-то очень обеспокоены.
На секунду-другую я задумалась.
— Не думаю. Не больше, чем обычно. Хотя, может, и обеспокоена. По крайней мере, немного.
Монах ничего не сказал.