Тайский талисман

Наши попытки сломить Чиангмай и Сеттатирата оказались неудачными, но это было пустяком в сравнении с тем, что последовало.

Я хорошо помню тот роковой день, когда все в моей жизни переменилось. Хотя окончился он ужасно, ранние его часы я вспоминаю с удовольствием как свое последнее беззаботное время.

В тот день, когда мы ждали возвращения короля, я повел Йот Фа и его братишку Си Сина посмотреть королевских слонов в загоне. Слоны — великолепные животные. Я всегда любил их. Свет в тот день был очень ясным. На горизонте темнели грозовые тучи, но нам сияло солнце.

— Скоро я поеду с отцом в битву на одном из этих слонов, — сказал Йот Фа. — И возьму с собой тебя. Я стану великим воином, как и король.

— Ты должен научиться быть не только вой ном, — сказал я ему, — если хочешь пойти по стопам отца.

Мы неторопливо пошли обратно к дворцу, шаля по пути, как обычно мальчишки в этом возрасте. После шума и топота в слоновом загоне дворец, когда мы приблизились к нему, оказался странно тихим. Правда, я услышал зловещий звук, который принял за далекий женский плач.

Моя матушка бросилась нам навстречу у внешних ворот.

— Король умер, — сказала она, по лицу ее струились слезы. — Что с нами будет?

Я не помню точно той минуты, когда пришла к убеждению, что Уилл Бошамп мертв. И не просто мертв, если слово просто уместно в данных обстоятельствах, но убит невидимой, жестокой рукой. Разумеется, ни слепящей вспышки, ни потрясающего откровения не было. Скорее было нарастающее ощущение, что с кем бы я ни разговаривала, кого бы ни спрашивала, ответ неизменно бывал одним и тем же. Казалось, Уилл устроил вечеринку по случаю Четвертого июля, а потом шагнул с утеса, и множество наблюдавших за ним людей отвернулись за секунду до его падения. Только один из них должен был это видеть, должен был быть соучастником.

Возможно, я так долго шла к этому неизбежному умозаключению потому, что была в Бангкоке раздвоенной личностью. С одной стороны антикваром, пытавшимся найти коллегу, который решил скрыться. С другой — старалась заменить Дженнифер мать. К сожалению, я не преуспела ни в том, ни в другом. Казалось, полушария моего мозга каким-то образом разделились, и я старалась быть с одной стороны слишком рациональной, с другой — слишком эмоциональной. Оба полушария работали. Но связи между ними не было.

* * *

— Привет, — послышался надо мной голос. Я подняла взгляд от газеты. — Это я, — сказала Дженнифер без всякой на то необходимости. — Приехала помогать тебе в поисках Уильяма Бошампа.

Нос ее был чуть розоватым, глаза чуточку припухшими.

— Ты завтракала? — спросила я, жестом подзывая официанта.

— Я не очень голодна, — ответила Дженнифер.

— Все равно надо бы поесть, — сказала я. — Для поисков Уилла Бошампа требуются силы. Тебе придется влезать на деревья и все такое прочее.

— Что?

Я рассказала о своем визите к Роберту Фицджеральду, и она наконец улыбнулась.

— Возьми что-нибудь в буфете, а потом расскажи, что случилось, — сказала я.

— Мы с Чатом поссорились, — сказала Дженнифер. — Крупно поссорились. Дома он другой человек.

— Как и большинство людей, — сказала я.

— Знаю. Я заметила, что превращаюсь в маленькую девочку, когда провожу много времени с папой. Но в этой семье творится что-то странное. Такое напряжение, что у меня болит голова, и я не знаю, в чем тут дело. Ты скажешь, что я схожу с ума.

— Нет, — ответила я. — Не скажу. Но из-за чего вы с Чатом поссорились? Если, конечно, хочешь мне рассказать.

— Я рассказала бы, если б знала, но тут одна из тех нелепостей, из-за которых ссориться не стоит. Он хотел одного — я другого. Раньше нам всегда удавалось находить общий язык. Но в этот раз разговор перешел в ожесточенный спор, и я сказала то, чего не следовало говорить. Сегодня утром мы все вылетели в Бангкок. Остальные вернулись в Аюттхаю. Я поехала сюда. Надеюсь, ты не против.