Тайный воин

К середине песни Светелу начало казаться, будто земля подалась из-под ног. Стало страшно. Весь мир валился за край, рушился в неворотимую бездну. Кербога только-только умолк, струны и двоенка ещё плакали, ещё звали назад чью-то невезучую душу, когда младший Опёнок вдруг всхлипнул, рванулся, со всех ног прянул наружу.

Скомороший вожак так и опешил.

– Что это с ним?.. – спросил он, заглушив ладонями струны.

– Лиха много поднял, – буркнул Сквара почти враждебно. – Ты его за болячку схватил.

И тоже выскочил вон.

– Ну вот, – сказал Кербога с досадой. – Делавши смеялись, сделавши плачем!

Светел отыскался в собачнике. Он обнимал Зыку, трясся с головы до пят и стонал, зарывшись лицом в родную тёплую шерсть. Сквара сел рядом, перво-наперво закутал брата меховой полстью.

– И всё он не так спел!.. – тихо провыл Светел. – Это не я, а ты заступался!.. И я тебя никогда… я тебя… я сам… я сам лучше помру… Дурак он противный, Кербога этот!..

Сквара сгрёб его в охапку, крепко-крепко. Взялся баюкать.

– На сухой лес будь помянуто, – сказал он. – Не журись, братище, от слова не сбудется…

– Ну ты правда наседка, – засмеялся возле двери Лыкасик. Братья не заметили, когда вошёл. – В кугиклы свистишь, ровно девка, и только знаешь сопливому нос вытирать. Вам с ним, может, в косы ленты вплести да сватов ждать?

Сквара оставил притихшего брата, как-то быстро оказался против хозяйского сына. Тот и в дверь выпрыгнуть не успел.

– Ещё что умное скажешь?

Дрался он редко. Но если уж дрался… Накануне они слегка столкнулись в игре. Лыкаш, похоже, запоздало припомнил земляную крошку во рту.

– Бить будешь?.. – спросил он севшим голосом, косясь и оглядываясь в поисках взрослых.

Рядом, как назло, никто не показывался.

– Не, – сказал Сквара. – Не буду. Кулаков жалко.

Воробыша сдуло.

Сквара вернулся к младшему, снова обнял его.

Тот больше не стонал, но зубы продолжали стучать. Он кое-как выговорил:

– И вовсе мы… не румяные…

– Брат за брата, встань с колен, – шепнул Сквара.

Светел трудно перевёл дух:

– И не надо каменных стен…

Котляры

– И молодцы, что в кобение не дались, – похвалил Жог. – Гадать по рукам, щёки и носы толковать – это жреческое искусство. Чужих Богов не поймёшь! Держитесь-ка вы, ребятки, подальше от этих глумцов!

– Мы санки увязали уже, – сказал Сквара. – Только припас в амбаре забрать.

Жог невольно улыбнулся, с гордостью посмотрел на мальчишек:

– Радельники… Что бы я без вас делал!

Мимо раскрытой двери собачника, улыбаясь чему-то, прошёл Лихарь. У него был вид сытого кота, только облизнувшего с усов остатки сметаны.

Светел вдруг тихо спросил:

– Атя, на что нам котляров ждать? Звигуров ты почествовал…

Он хотел добавить, что народу во дворе полно и без них; вряд ли дядя Берёга какое там обидится – вовсе вспомнит о Пеньках после того, как проводит их за ворота. Воробьям не то что дальних друзей, им сына сегодня последний раз обнимать!.. Но пока Светел думал, как обратиться к отцу, Сквара сказал:

– Дядя Кербога про наших Богов кощуну складывал. Про Беду… И как Они за нас бились…

Жог нахмурился:

– Кощуну?..

Светел аж запрыгал:

– Я был Огнём!

Сквара как-то этак повёл плечами, словно стал выше ростом:

– Бог Грозы промолвил Богу Огня…

– Мы с тобой теперь одни, я и ты! – засиял Светел. – Будем драться у последней черты! Чтобы не было кругом темноты!..

И братья, подсказывая один другому, взахлёб стали перевирать скоморошину.

Пенёк не столько слушал, сколько смотрел на мальчишек. Добрые дети – отцу с матерью венец. Пришлось менять гнев на милость.

– Ладно, – сказал он. – Ведите к этому вашему кобнику. А то дома засмеют: во дворе мимо скомороха прошёл!

Потрепал по ушам Зыку, первым двинулся наружу.

Мимо двери просеменила злая чернавка. Только сейчас было больше похоже, будто её саму кто крепко обидел. Даже лента в косе словно потускнела, как-то жалко обвисла. Девушка утирала глаза, всё стряхивала с понёвы невидимые соринки.

Жог ещё порога не переступил, когда сзади ударил хриплый яростный рык.

Отец и сыновья обернулись. Сухой мох летел во все стороны. Вожак соседней упряжки, сильный, буроватой шерсти кобель, как-то ушёл с привязи, чтобы тут же сцепиться с Зыкой. Разволновались и другие упряжки. Рёв поднялся такой, что с потолка сыпалась труха.

– Хозяина зови!.. – заорал Сквара брату.

Сам кинулся разнимать.

Светел вылетел вон:

– Дядя Поливан! Дядя Поливан, твой сорвался!..

Здоровенные псы катались клубком. Сквара подхватил палку, принялся дубасить по ком попадя, грозно крича и раздавая пинки. Зыка почти сразу опомнился, разжал зубы. Бурого схватил в охапку подоспевший хозяин.

Привязи были сделаны из жердин, прикреплённых к ошейникам, чтобы псы не перегрызали. Поливан осмотрел холостой конец.

– Ремешок перетёрся, – сказал он виновато. – Чем за обиду велишь отплатить, брат Пенёк?

Жог ответил не сразу. Сквара и Светел ощупывали Зыку, запускали пальцы в шерсть на его боках, шее и животе, заставляли показать лапы. Искали покусы. Не нашли ничего, кроме чужой слюны.