Тайный сыск генерала де Витта

Биограф Эвелины Ганской Мария Залюбовская так пишет о пребывании Каролины в Париже: «В салоне Ржевусской-Собаньской-Лакруа на улице Сент-Оноре сидели два гения рядом. Они выглядели как люди разных эпох, хотя были ровесниками. Один, Адам Мицкевич — с лицом, изрытым следами слишком явных страданий; другой, Оноре де Бальзак — плотный, с грубо вытесанным лицом, похожий скорее на трактирщика, чем на литератора. Мадам Лакруа, обладая литературными амбициями, направляла беседу. Возможно, она говорила о своем брате Генрике Ржевусском, получившем должность чиновника по особым поручениям при наместнике Царства Польского и выпускавшем газету “Варшавский дневник” на французский манер. Возможно, литераторы обсуждали его книгу “Смесь”, в которой Генрик Ржевусский защищал старый порядок в Польше, видя в персоне царя главный устой феодализма и первейшую защиту против революций. Возможно, говорили о благороднейшем изгнаннике, свято верном Мицкевичу Исидоре Собаньском, позже на похоронах которого польский поэт жарко плакал.

Бальзак относился к Каролине с резкой антипатией: “Это лицемерная безумица, худшая из всех”. С иронией он отзывался и о литературном салоне: “Прежде всего, вы входите в салон, где шумно беседуют мужчины с высокими лбами и женщины, которые кажутся забытыми на земле ангелами. Почитайте себя счастливым, если вы не натворили уже трёх глупостей, представившись хозяйке дома, следящей за порядком чтения; поздоровавшись со знакомой дамой, которая устремила на вас неподвижный взор, и ответив “А? Что?”, рассеянному поэту, который повторял свои стихи, шепча их вам на ухо”. И вообще Бальзак считал Париж раем для женщин, чистилищем для мужчин и адом для лошадей.

Как и все влюбленные в Каролину мужчины, Жюль Лакруа посвятил ей сонет, открывавший сборник его стихов “Скверный год”. А когда супруг ослеп, Каролина ухаживала за ним 13 лет. Перед своей смертью она призналась мужу, что скрыла от него свои года — она была на 15 лет старше него. В предсмертном письме Жюлю Лакруа она писала: “…о да, с тобой я была самая счастливая из женщин. Ты был моей любовью, моим счастьем, моей совестью, моей жизнью…” Возможно, в эти последние слова она вложила своё отношение к мужчинам, встретившимся на её большом жизненном пути. В дневниках Собаньской, хранящихся в архивном фонде Жюля Лакруа, которые она вела, то на польском, то на французском, — много имен, но о Пушкине нет даже упоминания. Почему Каролина хранила в тайне свои взаимоотношения с Пушкиным? Не верила в любовь ветреного поэта или оберегала его честь и доброе имя?»

Обращает внимание полная противоположность отношения Мармона и Бальзака к Собаньской. Если старый маршал пребывал в полном восторге от красавицы польки, то великий писатель писал о ней всегда в резко отрицательном тоне. Но такова была эта женщина, никого не оставлявшая равнодушным, вызывавшая не только при жизни, но и после смерти самые разноречивые и крайние суждения.

В 1872 году Лакруа выпустил сборник стихов «L’annee infame», первый сонет которого посвящен обожаемой им жене. Таким образом, Каролина была в последний раз воспета поэтом в возрасте восьмидесяти лет.

Впрочем, пушкиновед Фридкин в своем исследовании о Собаньской приводит свой разговор с некой Надеждой Воронцовой-Бэр, ведущей своё происхождение вроде бы от самого Пушкина.

«Фридкин: А вам не попались на глаза письма Каролины к брату её мужа, Полю Лакруа?

Воронцова-Бэр: Нет, мне кажется, этих писем я не видела… Впрочем, отец рассказывал, что, читая эти письма, он вынес убеждение: Каролина обманывала слепого мужа. Она была любовницей его брата…»

Одним словом, клейма ставить некуда! Отметим, однако, что муж Каролины Жюль потерял зрение в 1871 году. Тогда Каролине Собаньской минуло уже 80 лет. Что и говорить, самое время, чтобы завести себе любовника! Признаюсь, что именно за такие неожиданные выверты я и люблю наших находчивых пушкиноведов, вот уж воистину у кого горе от ума! Увы, но в фанатичном желании найти сенсацию господа профессора весьма часто теряют не только чувство реальности, но и чувство элементарного приличия. Бог им судья!

Из воспоминаний компаньонки княгини Голицыной Марии Сударевой: «Впоследствии, по смерти Чирковича (а произошло это в году 1846-м), Каролина Собаньская оставила пределы нашей империи и перебралась в Париж, давно уже её манивший. Говорят, что она едва не заполучила в супруги знаменитого критика Сент-Бёва. Но замуж Каролина вышла за французского литератора Жюля Лакруа (он, кстати, на четырнадцать лет её моложе). Может быть, сей Лакруа и не так уж широко известен, но я всегда с наслаждением читаю его романы, пьесы и стихи.