Тайный соблазн

— Я настоятельно прошу тебя отказаться от этого условия, потому что нам надо попробовать создать настоящую семью, пусть даже наши обстоятельства далеко не обычны.

Элисон хотела бы того же, но все-таки риск был слишком велик. К тому же тогда придется признаться, что у нее нет сексуального опыта. Элисон почему-то было неловко и стыдно.

— Извини, Максимо, но я не могу… так… сразу.

— Хорошо, — кивнул он. — Давай сначала попробуем узнать друг друга получше.

— Но даже тогда я не обещаю, что захочу лечь с тобой в постель.

— Ладно. Пусть так. Если что, мы вернемся к обсуждению этого вопроса чуть позже.

Максимо не собирался просить Элисон. Он никогда не просил ни одну женщину, даже Селену, когда она стала спать отдельно. Нет — значит нет. Впрочем, до некоторой степени он понимал, как ему казалось, чувства Элисон. Не каждая женщина — в отличие от большинства мужчин — может лечь в постель с практически незнакомым человеком. Пусть даже этот человек является отцом ее ребенка. Единственное, чего Максимо не понимал, — почему Элисон отказывается от секса с ним, если они находят друг друга физически привлекательными? Он считал, что проще проверить все на деле и уже исходя из этого строить дальнейшие отношения. Но это его мнение, и он не вправе навязывать его Элисон. Он готов подождать, хотя сделать это будет нелегко, учитывая желание, которое пробудила в нем Элисон и больше двух лет воздержания. Максимо согласился с ее доводами еще и потому, что надеялся, что Элисон недолго сможет противиться их обоюдному влечению. Достаточно вспомнить то, как страстно она ответила на его поцелуй в коридоре, как льнула к нему.

А сейчас Максимо постарался забыть об интимном аспекте их брака и вернулся к насущным вопросам.

— Ты найдешь в себе силы поужинать с моими родителями?

Пару секунд Элисон колебалась, но затем все-таки согласилась:

— Наверное, отказаться некрасиво.

— Если ты плохо себя чувствуешь, мы можем перенести ужин на другой день.

— Нет, я справлюсь. Ведь готовить мне не придется, — пошутила она.

— Ты готовила ужин сама? — поддержал ее шутливое настроение Максимо.

— Конечно, — фыркнула Элисон. — Ведь у меня нет под рукой шеф-повара. — Внезапно она забеспокоилась: — Как твои родители отреагируют на ситуацию, в которой мы оказались?

— Я уже давно взрослый и сам принимаю решения, — пожал он плечами. — Что случилось — то случилось. Я сделал свой выбор и несу за него ответственность.

— То есть ты не хочешь объяснять им, как был зачат ребенок?

— Не считаю нужным. К тому же мои родители — люди понимающие и не будут задавать лишних вопросов.

— Неужели они не интересовались, почему у вас с Селеной не было детей? — рискнула спросить Элисон.

— Может быть, это их и волновало, но Селена настаивала на том, что никто не должен знать о ее бесплодии. Я тоже молчал, чтобы не причинять ей боль. Если ты захочешь, мы, конечно, расскажем им, как обстояло дело в нашем случае.

Элисон кивнула:

— Пожалуй, нам лучше повременить с откровениями.

Во-первых, она испытывала неловкость при мысли о том, что придется откровенничать с незнакомыми людьми, хотя это и родители ее будущего мужа. А во-вторых, возможно, в связи с этим пришлось бы упомянуть Селену, и Элисон считала себя не вправе говорить о человеке, с которым она не встречалась. К тому же первой жены Максимо нет в живых.

— Тогда я вернусь за тобой через час, — вторгся в мысли Элисон голос Максимо. — Прими душ и переоденься.

Элисон смотрела, как ее жених покидает комнату, и ей вдруг страстно захотелось, чтобы он не уходил.

Желание было вызвано необъяснимым чувством, которое пробудил в ней Максимо, хотя здравый смысл велел ей с ним не сближаться, дабы избежать боли, которую он мог причинить. Эти два совершенно разных стремления боролись в ней, склоняя в пользу то одного, то другого. Здравый смысл должен был победить в перетягивании этого невидимого каната. Обязан был победить.

Столовая с высокими потолками и картинами в роскошных рамах выглядела как музейный зал. За длинным столом могли легко уместиться человек сорок. В целом интерьер создавал холодную, безличную атмосферу. Из-за отсутствия домашнего уюта у Элисон на глаза навернулись невольные слезы. За таким столом, несомненно представляющим большую ценность, их ребенок вряд ли сможет рисовать и запивать молоком печенье, так как это неизбежно приведет к пятнам на столе и его порче. Элисон проглотила эти глупые слезы, решив не расстраиваться заранее. Конечно же атмосферу никак нельзя назвать располагающей, но ведь это столовая, а в замке полно других комнат, и в них обязательно есть столы.

— Заходи и садись, — приветствовал Максимо мужчина, сидевший за столом. Его отец. Лучано Росси.