Тайный смысл и разгадка кодов Лао-цзы

Следует заметить, что если Лао-цзы действительно был современником Конфуция (а мы склоняемся к выводу, что это действительно так) и занимал должность хранителя архивов, то Конфуций с его живым интересом к ритуалу, прибыв в царство Чжоу, не мог не встретиться с Лао-цзы — человеком, который, по сути, воплощал хранителя этого ритуала. Мы, в частности, не усматриваем явных противоречий между Лао-цзы и Конфуцием, они скорее обыгрывали бытиё с различных точек зрения: потаённо-сакральной и морально-этической. Вряд ли следует переносить догматическую и идеологическую неприязнь между даосами и конфуцианцами на взаимоотношения между самими двумя мыслителями.

В противоположность современным критикам, все древние источники, обладающие различной категорией надежности, сходятся лишь на том, что Лао-цзы встречался с Конфуцием. Но во всех остальных подробностях трактаты расходятся: это касается как места встречи, её датировки, так и самого содержания беседы, которая произошла между двумя мудрецами. В связи с этими разночтениями нельзя с уверенностью сказать: обучался ли Конфуций у Лао-цзы или просто посещал его. Более того, чтобы как-то привести все эти противоречия к относительному единству, высказывались мнения о том, что мудрецы встречались неоднократно, а следовательно, перед нами — лишь описания разных встреч, произошедших в разных местах и разные периоды [6, 161].

Рассказы о встрече в древних текстах

Т еперь обратимся к самим описаниям встречи Лао-цзы и Конфуция, как они содержатся в источниках.

Самое известное описание встречи Конфуция и Лао-цзы встречается в «Исторических записках» Сыма Цяня в «Биографии Лао-цзы» и содержит множество примечательных подробностей, буквально разбросанных по тексту:

«Конфуций приехал в [царство] Чжоу, чтобы спросить у Лао-цзы о ритуале. Лао-цзы сказал: «Те, люди, о которых вы говорите, уже умерли, а кости их превратились в прах. Остались лишь их слова. Когда приходит время, благородный муж (цзюньцзы) садится на лошадь, в другое же время он покрывает себя и уходит.

Я слышал, что хороший торговец так глубоко запрятывает свои товары, что его лавка кажется пустой, а благородный муж, достигнув полноты Благодати, кажется глупцом. Избавься от своего заносчивого вида и многочисленных желаний, манерности и похотливых устремлений, — все это не имеет никакой пользы для тебя. Вот все, что я хотел сказать тебе».

Вернувшись, Конфуций рассказал своим ученикам: «Я знаю, что птица может летать, рыба может плавать, животное может бегать. [Для того, чтобы поймать] того, кто бегает, расставляют силки, на того, кто плавает, закидывают сети, а для того, кто летает, используют стрелу. Что же до дракона, то я не могу постичь, как он, оседлав ветер и облака, взмывает в небо. Сегодня я видел Лао-цзы — воистину он подобен дракону!»«В этом пассаже мы встречаем несколько примечательных особенностей. Прежде всего, Лао-цзы рассуждает о «благородном муже» (цзюнь-цзы) как о неком идеале человека, что обычно характерно именно для конфуцианцев, но не для даосов. В тексте «Дао дэ цзина» никаких упоминаний о «благородном муже» мы не встречаем, скорее наоборот, характер некоторых параграфов показывает негативное отношение составителя трактата к конфуцианскому идеалу мудрости.

Здесь же парадоксальным образом Лао-цзы не только проповедует идеал «цзюньцзы», но и придаёт ему вполне даосский характер «сокрытой мудрости, что кажется глупостью». Более того, по сути, Лао-цзы обвиняет своего собеседника в заносчивости, многочисленных желаниях и даже похотливых устремлениях (инь чжи). Он выступает как строгий ментор и дидактик — перед нами живой образ трепетного хранителя традиций.

«Исторические записки» содержат и другую версию той же самой встречи, на этот раз описание встречается в разделе «Жизнеописание Конфуция»:

«Когда он [Конфуций] собрался уходить, Лао-цзы проводил его и сказал: «Я слышал, что богатый и знатный человек делает другим подношения деньгами, в то время как человеколюбивый делает подношения словами. Увы, я не являюсь ни богатым, ни знатным человеком, лишь осмелюсь полагать, что я человек человеколюбивый. Поэтому я тебя провожу следующими словами: умные и глубокомудрые люди быстро умирают. Образованный рискует своей жизнью за зло других. Человек, который стал мудрецом (цзы), уже не принадлежит самому себе. Человек, который стал чиновником, также больше не принадлежит самому себе».