Тайный смысл и разгадка кодов Лао-цзы

На первый взгляд, больших неясностей здесь быть не может, поскольку «Исторические записки» ясно указывают, что «Лао-цзы был уроженцем местечка Цюйжэнь в уезде Ли, волости Ку царства Чу. Его фамилия была Ли, его личное имя было Эр, его прозвище было Боян, а его посмертное имя было Дань» [56, 130:93а].

Примечательно, что в историю Лао-цзы вошел не под своим фамильным именем Ли, но именно под прозвищем Лао-цзы. Его принято переводить как «Старый мудрец» или «Престарелый философ», и такая трактовка существует уже в течение сотни лет с момента публикации первых переводов «Дао дэ цзина» на западные языки. Таким же образом трактовали имя Лао-цзы и большинство китайских комментаторов, в частности, Хэшан-гун в III–IV вв. Но здесь, в этом прозвище «Старый мудрец» есть одна тонкость — о ней мы скажем чуть позже.

Посмертное имя Лао-цзы было Дань, что дословно обозначает «длинное ухо». Посмертные имя?? должно было отражать заслуги покойного, и нередко такое имя жаловал сам правитель. В разных источниках это слово записывается тремя разными иероглифами (в тексте мы будем для простоты обозначать их как (1), (2) и (3)), которые, однако, имеют как одинаковое звучание, так и одинаковое значение «ухо». Не забудем также, что его личным именем было Эр, что также обозначает «ухо».

Откуда взялось такое странное имя? Возможно, что «длинное ухо» отражает действительно некую физиологическую особенность, которая отличала Лао-цзы. На некоторых изображениях мы можем видеть его с удлиненными мочками ушей. Однако нет сомнений, что это значительно более поздние изображения, возникшие к тому же под воздействием буддизма, поскольку один из священных знаков Будды — длинные мочки ушей.

Однако более вероятно, что речь идёт об определенной сакральной символике для того, чтобы представить Лао-цзы как «человека свойств необычайных». Длинные, немного оттопыренные уши считались в Китае признаком святости и могли рассматриваться как данный от рождения знак того, что ребенок вырастет великим человеком. Особое распространение эта символика приобрела с приходом в Китай буддизма, где длинные уши считались одним из двенадцати признаков «потенциального Будды». Практически на всех древних и средневековых изображениях даосские святые и буддийские архаты отличаются именно длинными ушами. Поэтому вполне возможно, что Дань было дано как прозвище Лао-цзы.

Был ли Лао Дань «тем самым» Лао-Цзы?

Но были ли Лао Дань и Лао-цзы одним и тем же лицом? Не идёт ли в исторических источниках речь о двух персонажах, которые затем в народном предании слились в единый образ мудреца Лао-цзы? Чтобы проверить это, посмотрим, не встречаются ли параллельно в одном и том же произведении упоминания как о Лао Дане, так и о Лао-цзы. Действительно, в некоторых произведениях, в частности в «Чжуан-цзы», «Хань Фэй-цзы», одновременно фигурируют и Лао-цзы, и Лао Дань.

В других же трактатах царит полный разнобой, что не удивительно — ведь многие из них буквально «собирались» по частям в разные эпохи. В известном даосском трактате «Чжуан-цзы» трижды упоминается о встрече Конфуция и Лао Даня (но не Лао-цзы). Четыре раза о Лао-цзы и Лао Дане говорится как об одном человеке (гл. 13, 14, 21). Более того, дважды, цитаты из «Дао дэ цзина» вложены в уста Лао Даня (гл.

27, 33), что должно доказать тот факт, что Лао-цзы и Лао Дань были одни лицом, во всяком случае, для автора «Чжуан-цзы». Точно таким же образом другой трактат «Хань Фэй-цзы» несколько раз вкладывает цитаты из «Дао дэ цзина» в уста Лао Даня (впрочем, здесь стоит иной иероглиф дань), параллельно с этим в других пассажах часть фраз «Дао дэ цзина» приписывается непосредственно Лао-цзы. Таким образом, и здесь Лао Дань и Лао-цзы оказываются одной персоной.

У Лао-цзы есть и ещё одно имя — Боян представляющее собой уважительное прозвище (цзы), которое давали человеку, отмечая его положительные качества. Боян (в другом чтении Байян) в древности обозначало обожествленного предка лошади, божество огня. Сыма Цянь упоминает об этом прозвище Лао-цзы, хотя существуют немалые сомнения в том, было ли это упоминание в изначальном варианте «Исторических записок». Так, историк Ван Няньсун (1744–1832) считал, что в первоначально у Сыма Цяня читалось «Его личное имя было Эр, прозвище было Дань, а родовое имя — Ли», и никакого упоминания об имени Боян не существовало. Он опирался на подобное же суждение Сыма Чжэня (VIII в.), который в своем трактате «Шицзи соинь» («Разбор «Исторических записок»«) утверждал, что фраза «его вежливое прозвище было Боян» неправильна. Таким образом, прозвище Боян было добавлено в более поздних изданиях [216, 120–121].