Тайный рыцарь

Толпа простолюдинов волновалась. Волновались и приезжие рыцари, призванные защищать Христову веру. Волновались братья ордена Святой Марии с крестами на щитах и одеждах. А пуще всех ярились тевтоны, из свиты павшего фон Балке. Мечи со скрежетом покидали ножны… Пожилой кульмский каноник — тот, что выходил вчера к погибшему Земовиту, — в ярости потрясал кулаками:

— Фон Грюнинген продал душу дьяволу! Князь Тьмы тянет свои грязные лапы к кресту братства Святой Марии! Смерть ливонцу! Смерть ему!

— На-ко-стер!!! — вторила толпа.

На ливонского ландмейстера было жалко смотреть. Он уже не выглядел торжествующим победителем в затянувшемся противостоянии с серьезным противником. Дитрих фон Грюнинген испуганно водил стволом из стороны в сторону. Лицо его было бледным.

На помощь к ландмейстеру стягивались верные рыцари и слуги из братства Ливонского дома. Но много ли проку от таких вояк? Оружие обнажено, а в глазах — страх. Кому охота защищать господина, вступившего в сговор с самим Князем Тьмы? Да еще и драться за него со всей крестоносной толпой.

Народ еще не решался войти на ристалище. Но гудел все громче, все возмущенней. И гул этот раззадоривал тевтонских рыцарей, жаждавших возмездия.

Глава 54

— Ти-хо! — громоподобный рык разнесся над ристалищем.

Вильгельм Моденский поднялся со своего места и воздел обе руки к небу, требуя внимания. Люди замерли, вопли смолкли. Только стоны раненых слышались в наступившей тишине. Все правильно: посланник Святого Рима должен сказать решающее слово.

И епископ сказал.

— У германского братства Святой Марии, идущего в бой под знаменем со святым крестом и с молитвой на устах, особая миссия. Орден обороняет восточные границы христианского мира и несет свет истинной веры в заблудшие души. А потому Господь милостивый и Дева Мария не обделяют своим вниманием тевтонских братьев. Именно с их благословения сегодня решилась судьба ордена так, как она решилась. Два рыцаря бились в честном поединке…

В честном?! Бурцев лишь прицокнул языком.

— … бились за право возглавить Христово воинство. Герман фон Балке призывал отказаться от угодного Богу похода на восток и желал примириться с нашими злейшими врагами — последователями византийской ереси. Дитрих фон Грюнинген же, наоборот, готов вести воинов Христа на Русь. Грешный делами и помыслами сегодня пал. Достойный одержал победу. Суд Господний оружием указал нам правого в этом споре. И горе тому, кто осмелится поднять руку на победителя, избранного дланью Всевышнего.

— Но фон Грюнингену помогал сам дьявол! — выкрикнул кульмский священник. — Все видели это! Он до сих пор держит в руках самострел, извергающий пламень адовой бездны!

— В суде Божьем невозможно воспользоваться помощью дьявола, — грозно пророкотал легат. — Господь никогда не допустил бы этого. А потому я, посланник Святого Рима, епископ Моденский Вильгельм, свидетельствую: благородному Дитриху фон Грюнингену оружие для поединка вручили ангелы небесного воинства. И я от имени Папы отныне и навеки благословляю это оружие!

Толпа вновь зашумела, загудела. Теперь уже не возмущенно — изумленно. Бурцев тоже был в шоке. Ничего ж себе заявочки! Ангелы, значит?! Хм, знавал он одного такого ангелочка. В эсэсовской форме. Собственноручно зарубил его в подвале замка Взгужевежи. И ни перьев, ни пуха при этом не заметил.

Стоны несчастных, случайно попавших под пули, наконец привлекли всеобщее внимание. Да, кстати, а эти-то бедолаги чем провинились перед «ангельским» оружием?

Папский легат словно прочитал мысли Бурцева.

— Господь соизволил покарать не только фон Балке, но и других грешников, — короткий кивок в сторону раненых и убитых зрителей. — Это чудо явлено для укрепления истинной веры в ваших сердцах и устрашения ее врагов. Есть ли еще несогласные с Божьей волей?

Несогласные были. Прусские рыцари из охраны фон Балке, сгрудившиеся вокруг своего брата-каноника. Уступать они явно не собирались.

— Требуем личного разбирательства его святейшества! — крикнул пожилой священнослужитель. — Без разрешения Папы нельзя благословлять неведомое оружие, плюющееся адским пламенем. Его следует отправить в Рим, чтобы там…

— Я здесь представляю волю Папы и Святого Рима. И я решаю, что следует делать, а чего делать не следует. Ваше же неумение отличить небесный огонь от адского пламени, брат мой, вкупе с непокорностью, явленной посланнику его святейшества, наводит на определенные размышления.

Тевтонский каноник поднял седую бородку. Его прищуренные глаза смотрели на папского легата с ненавистью.

— Ваши слова и поступки тоже заставляют нас усомниться, тот ли вы человек, за кого себя выдаете. Благородный Вольфганг фон Барнхельм говорил вчера о некоем обозе, разгромленном в лесу разбойниками. Молодой рейнский рыцарь даже предъявил нам епископский жезл, найденный там. Так, может быть, истинного посла Рима тоже нужно искать в том обозе? Думаю, нам всем стоит еще раз выслушать Вольфганга.

Епископ, вспыхнув, повернулся к ливонскому ландмейстеру: