Тайный посол. Том 2

Но людям вреда не причиняли – всем было приказано на время обстрела укрыться в погребах и подвалах.

Потом обстрел прекратился – на штурм пошли янычары. С какой яростью атаковали они! Казалось, никакая сила не выдержит этого первого яростного натиска. Бюлюк[131] за бюлюком, орту за ортой посылали паши на приступ – и все напрасно! Полуразрушенные бастионы выстояли до вечера.

Ров заполнился телами убитых, но в город ворваться янычары так и не смогли. В последующие дни установилось непривычное, странное затишье.

Венцы торжествовали. Еще бы! Это была настоящая победа!

И никто, кроме Штаремберга, Яна Кульчека и еще нескольких лиц в городе, не знал, кто был истинным вдохновителем, душой этой победы.

Каждое утро генерал находил минутку, чтобы спросить Яна:

– Ну как?

Кульчек виновато разводил руками.

– Нету, господин генерал.

– Ждите! Следите! Если живой – обязательно придет!

Наконец среди ночи послышался долгожданный свист. Ян Кульчек встрепенулся, перевесился через стену и посмотрел вниз. Но никого в темноте не увидел.

Свист раздался вторично.

– Опускай лестницу! – шепнул Кульчек.

Якоб Шмидт стоял наготове. Лестница прошуршала по стене и тут же натянулась. Кто-то сразу наступил на ее нижнюю перекладину, стал подниматься наверх.

Вскоре из темноты показалась янычарская шапка. Незнакомец ловко перемахнул через парапет. Сказал коротко:

– К генералу!

Штаремберг принял его немедленно.

– Так вот ты какой, мой друг! – шагнул он навстречу молодому незнакомцу. – В тебе нет ничего турецкого, кроме платья, Кульчицкий! Спасибо за неоценимое предупреждение!

Кульчицкий улыбнулся и снял шапку. Легко поклонился.

Волосы темно-русые, густые, непокорные. Лицо – мужественное, загорелое, привлекательное. На верхней губе темнеют небольшие стриженые усы. Выразительные серые глаза смотрели внимательно, изучающе.

Штаремберг предложил сесть.

– По-немецки говоришь? Если нет – нам поможет понять друг друга Ян Кульчек.

– Совсем плохо. Научился только ругаться от немецких рейтаров[132], которые служили в войске польского короля.

– Значит, как я и думал, ты поляк? Мы ждем со дня на день Яна Собеского с твоими земляками… Каким образом ты попал к туркам?

– Был у них в плену. Теперь у меня есть возможность отомстить недругам!

– Ты очень помог нам, пан Кульчицкий. Если мы отобьем врага, император тебя наградит. Я позабочусь об этом.

– Благодарю. Но до награды еще далеко, герр генерал. Сперва надо победить!

Штаремберг с любопытством взглянул на молодого человека, мысленно отметив, что он далеко не так прост, как показалось вначале.

– Несомненно. К этому и стремимся… И твоя помощь, думаю, сохранит жизнь многим моим солдатам, станет весомой частью нашей будущей победы!

– Я тоже надеюсь на это, – ответил Кульчицкий. – И появился я у вас именно сейчас неспроста: на завтра Кара-Мустафой назначен генеральный штурм Вены!

– О-о! – Штаремберг порывисто встал. Зашагал по кабинету, не скрывая волнения. – Сведения достоверные?

– Да.

– Это крайне важное сообщение! Спасибо тебе, друг мой! Мы приготовимся и встретим врага как следует… Ах, сколько крови прольется! Сколько разрушений предстоит!

Кульчицкий тоже поднялся.

– Разрушения будут невелики. Турецкой артиллерии, как и в прошлый раз, приказано обстреливать только валы и укрепления. Кара-Мустафа хочет сохранить город для себя.

– Для себя?

– Да. Ходят слухи, что он мечтает основать в Европе новую исламскую империю, а Вену сделать ее столицей. Акынджи и татары сжигают села, уничтожают жителей, чтобы со временем своими ордами заселить эту землю.

Светло-голубые глаза Штаремберга вспыхнули гневом.

– Подлые цели! Но достичь их Кара-Мустафе легко не удастся. Мы будем драться до последнего!

– Я верю в это – иначе не помогал бы вам, господин генерал, рискуя жизнью, – с достоинством произнес Кульчицкий. – Чем еще я могу быть полезен?

– У нас нет связи с левым берегом, с главнокомандующим Карлом Лотарингским. Мы не знаем, что там решили… Не знаем, на что можем рассчитывать…

– Я налажу такую связь! – уверенно пообещал Кульчицкий.

– Как ты это сделаешь?

– Из города выйду так же, как и входил. Через турецкий лагерь проберусь беспрепятственно: там я свой человек…

– А через Дунай?

– Я плаваю, как рыба!

– Тебя сам Бог послал нам! – обрадовался Штаремберг. – Тогда слушай… Карлу Лотарингскому скажешь, что у нас всего достаточно – пороха, ядер, бомб, провизии. Но не хватает людей. Много убитых, раненых. Начала свирепствовать дизентерия – от нее гибнет больше, чем от вражеских пуль.

– В турецком лагере тоже, – вставил Кульчицкий. – Если так пойдет и дальше, то через месяц заболеет половина войска.

– Однако у Кара-Мустафы и в этом случае останется не менее ста тысяч! А у нас? Месяц-другой осады – и все мы перемрем здесь. Так и скажи Карлу. Пусть поторопится с помощью…

– Передам.

– И еще узнай, не пришел ли король польский. Не прибыли ли с войском немецкие князья? Нам это тоже важно знать.

– Хорошо. Узнаю. – Кульчицкий надел шапку. – Ждите меня в ближайшее время… Сейчас главное – отбить завтрашний штурм! Желаю успеха, герр генерал!

Штаремберг обнял его, поцеловал.