Тайный грех императрицы

Эту историю рассказала Катрин подкупленная камеристка, причем Катрин поверила сразу, потому что служанка была в таком ужасе, который нельзя сыграть.

Да ведь брат только обрадуется, если Елизавета изменит ему, догадалась Катрин. Тогда он с чистой совестью сможет утешаться с распрекрасной Марией Святополк-Четвертинской, дочерью польского князя, казненного шляхтой за то, что он был предан России. Его дочери, Мария и Жанетта, остались без всяких средств к существованию. Екатерина отдала приказ привезти девушек в Россию и приютить при дворе. Александр, познакомившись с сестрами Святополк-Четвертинскими, откровенно потерял из-за Марии голову.

Очень странно: к этой красотке Катрин не ревновала. Мария всегда останется всего лишь любовницей. Таких у Александра будет еще множество, к этому нужно относиться философски, как относится мать, великая княгиня Марья Федоровна, к некрасивой, но умной Екатерине Нелидовой и прехорошенькой, но глупой Анне Лопухиной – отцовским фавориткам. Любовницы приходят и уходят, а жены остаются. Смысл в глазах Катрин имели только узаконенные, благословленные церковью отношения. Лишь они давали женщине право не просто вкушать с императором радости любви (подумаешь, для этого всегда можно найти другого, не обязательно мужа, рассуждала маленькая царевна, которая, в отличие от царевен былых времен, вовсе не проводила все время в своей светлице за вышиванием!), но и властвовать рядом с ним. Или вместо него, чему живой пример – бабушка Екатерина...

Пока же необходимо усугубить отвращение любимого брата к жене. Катрин высматривала-высматривала, вынюхивала-вынюхивала и вдруг наткнулась на нечто вопиющее, невероятное: оказывается, фрейлина Елизаветы Варвара Васильевна Головина не просто так предана ей, не просто претендует на ее дружбу. Она самым настоящим образом влюблена в Елизавету! Эти взгляды, это нежное воркованье, томные улыбки, непрестанные поцелуи то ручки, то плечика, обнаженного, заметим...

– Ты слышал о Сафо? – спросила Катрин как бы между прочим, улучив минутку и застав брата одного. – Правда, мадам Головина на нее чем-то похожа?

Вопрос бы задан в самый что ни на есть удачный момент: Варвара Васильевна как раз хлопотала над косыночкой, прикрывавшей белые плечики Елизаветы от ярких солнечных лучей, и руки ее так и порхали над плечами и грудью жены Александра, так и порхали...

Если Александр спокойно относился к утверждению, что дружба между мужчинами может перейти даже в любовь, как доказывают многочисленные античные примеры, то при виде сияющих глаз жены, томно взирающих на Головину, он ощутил ужасное отвращение, в котором без следа утонула вся та нежность, которую он некогда испытывал к Елизавете.

К тому же ему в руки попали письма, очень странные письма...

«Вы беспрестанно вертитесь у меня в голове. Вы произвели там такой беспорядок, что я не в силах ничего делать. Ах! Я более не вижу перед собой чудного образа, представшего передо мной утром. Это очень, очень жестоко!..»

«Я люблю Вас и буду любить, даже если против меня восстанет целый свет... Я теряю голову, у меня мутится разум. Ах! Если это будет продолжаться, то я сойду с ума! Вы занимаете весь мой день до той минуты, когда я засыпаю. Если я просыпаюсь ночью, то сразу начинаю думать о Вас... Я буду любить Вас, что бы ни случилось. Никто не может запретить мне этого».

«Вы понимаете, я надеюсь, насколько дорог для меня тот день, когда я вся отдалась Вам...»

Александру не приходило в голову, а Катрин не собиралась ему подсказывать: у чувствительных девиц (а Елизавета, даже выйдя замуж, осталась ею, потому что муж, холодноватый и осторожный, так и не разбудил в ней чувственности и любил ее совсем не той любовью, которой она жаждала) бывают такие восторженные отношения с подругами. Это ровно ничего не значит… Катрин была знакома со множеством таких девиц, которые пишут друг дружке слезливо-обожающие признания, беспрестанно целуются при встрече, жмут одна другой пальчики... Да взять хоть ее сестриц, они совершенно таковы – ну и что, они все развратницы? Но она и не подумала открыть глаза Александру на чувствительную женскую природу и радостно наблюдала, как графиня Головина была немедленно удалена от двора. А Александр продолжил издевательски, методично сводить Елизавету с Адамом Чарторыйским.