Тайный фронт

— Тогда, конечно, его следовало бы похоронить на месте гибели самолета. Ведь именно там Джонни закончил свой путь борца, — заметил я.

— Что вы хотите сказать? — произнесла Анни после минутного молчания.

— Просто гадаю, — ответил я. — Передо мной два молодых голландца, брат и сестра. Они долгое время стремились стать участниками движения Сопротивления, но никто не хотел принимать их. И вдруг однажды ночью в их доме появляется тяжелораненый английский летчик. Брат и сестра делают все возможное, чтобы спасти ему жизнь, но летчик умирает. Молодые люди хоронят летчика и оставляют у себя принадлежавшие ему вещи — портмоне и шарф.

После смерти летчика рождается легенда о Джонни. Эта идея, возможно, пришла в голову сестре: ведь она гораздо энергичнее брата. Никто не знает о смерти летчика, и если организовать группу Сопротивления, которой он якобы руководит, то такая группа будет пользоваться большой поддержкой населения. Днем летчик скрывается: якобы не хочет, чтобы люди видели его изуродованное лицо. Он встречается с участниками движения Сопротивления только по ночам, и все находят в нем сходство с Яном Дайкерсом. Да и как же этому не быть? Ведь Ян Дайкерс и есть Джонни. Группа Джонни одерживает один успех за другим, вдохновляя на борьбу другие организации Сопротивления.

Но вот война кончается и встает вопрос: как быть с Джонни? Брат и сестра прекрасно понимают, что скоро этим легендарным героем будут интересоваться. Привидение должно исчезнуть раз и навсегда. Устраивается взрыв в сарае — и Джонни исчезает. На его могиле появляется новый крест. Вот как я представляю себе всю эту историю. Может быть, я не прав?

— Умный человек на основе имеющихся фактов может сделать много различных выводов, — ответила Анни. — Но какие у вас есть доказательства?

— Доказательства — в могиле под белым крестом. Если я прав, там захоронено тело человека, погибшего полтора года назад. Если же верен ваш рассказ, то мы найдем лишь останки человека, погибшего при взрыве два-три месяца назад. Что же, будем вскрывать могилу?

— В этом нет необходимости, — тихо проговорила Анни. — Вы, конечно, правы. Что вы теперь намереваетесь делать?

— Ничего. Я только хотел бы пожать руку двум молодым патриотам, которые сделали для своей родины все, что могли.

— Что же нам делать с телом погибшего летчика? — спросила Анни, когда я уже собрался уходить.

— Оставьте его прах в покое. Не так уж часто молодым летчикам доводится продолжать борьбу после смерти.

Несколько минут спустя я сел в машину и поехал в Зутфен.

В. О. Ч

В первые месяцы 1942 года я почувствовал себя очень усталым. Война продолжалась уже два с половиной года. За это время я участвовал в проверке многих тысяч беженцев, которые укрывались в Англии, спасаясь от нацистов. На первых порах я и мои коллеги, тоже занимавшиеся проверкой, работали в самых примитивных условиях в одном из пяти приемных центров, организованных советом Лондонского графства. Эти пять центров располагались в районах Фулхемского шоссе, Балэма, Буши-парка, Кристалл-паласа и Норвуда. С последним мне пришлось познакомиться лучше других. Когда-то это была больница. Вокруг тщательно охраняемой территории был наскоро установлен забор из колючей проволоки.

Когда в центр прибывала новая партия беженцев, там творилось что-то невообразимое. Разноязыкая речь, крики детей, плач женщин, растерянные, приведенные в состояние полного замешательства старики. Люди, скрывавшиеся от преследования в течение многих дней и даже недель, не могли себе позволить быть привередливыми. И тем не менее нужно было дать им кров, обеспечить их горячим питанием и, наконец, начать выполнение самой важной задачи — проверки беженцев с точки зрения безопасности.

Часто, особенно зимой 1940 и весной 1941 года, прибытие новых партий беженцев сопровождалось грохотом воздушных налетов, и тогда ставшая уже привычной неразбериха превращалась в настоящий ад. Немецкая авиация, пытаясь разрушить Лондон, применяла тактику «нанесения ударов по площадям», и объектами бомбардировок были районы Кристалл-паласа и Норвуда. Таким образом, центры приема беженцев получали солидную дозу воздушных тревог и бомбовых ударов.

Итак, весной 1942 года я почувствовал усталость от войны. Практически я не имел отпуска с сентября 1939 года и теперь все чаще мечтал о том, чтобы уехать из Лондона и провести день вдали от города, оставить позади бомбежки и проблемы безопасности, расслабить мышцы и насладиться пением птиц. И когда такая возможность неожиданно представилась, я ухватился за нее обеими руками.

Однажды утром мы получили сообщение о прибытии в Лиссабон хорошо известного руководителя голландского движения Сопротивления, носившего псевдоним Альберт. Альберт был секретно вывезен из Голландии по одному из маршрутов, подготовленных участниками движения Сопротивления. Прибытие Альберта на один из аэродромов Южной Англии ожидалось после обеда в день получения сообщения.