Тайный фронт против второго фронта

К этому времени немецкая армия уже давно лишилась ореола непобедимости — и это видело даже ее командование. 15 февраля 1944 года гросс-адмирал Редер — главнокомандующий военно-морским флотом Германии, один из столпов нацистской стратегии — собрал своих ближайших помощников, чтобы обсудить общую ситуацию. Он обратился к ним со следующими словами:

— Мне кажется, что я стою голый. Дела обстоят так: 1943 год показал, что в общем ходе войны мы оттеснены в оборону…

Для такого вывода он имел все основания: в начале 1944 года были разгромлены крупнейшие стратегические группировки вермахта под Ленинградом и на Правобережной Украине. В ходе боев были освобождены значительные части Украины и Крым. Советские войска вышли на юго-западную границу СССР и перенесли военные действия на территорию Румынии.

Эти победы выражались в таких цифрах: ведя зимнее и весеннее наступления 1944 года на фронте протяженностью свыше 2,5 тысячи километров, советские войска продвинулись на отдельных направлениях до 450 километров и разгромили более 170 дивизий противника. И хотя бои шли далеко от районов будущего второго фронта, они помогали и англо-американскому командованию: Гитлер оттягивал одну за другой дивизии с запада на восток. 20 декабря 1943 года на оперативном совещании генерал Буле попытался возражать:

— Только мы сформируем что-либо, как этого уже нет…

— Кому вы это говорите? — возмутился фюрер. — Ведь мне очень трудно. Я каждый день смотрю на ситуацию на Востоке. Она катастрофична…

В свою очередь, начальник штаба оперативного руководства генерал Йодль фиксировал в дневнике: «невероятные переброски на восток», «лучших людей отсылаем», «как можно будет вести войну в воздухе против вторжения?».

Так было до самого лета 1944 года.

В конце апреля 1944 года в Москве на совместном заседании Политбюро ЦК партии и Ставки Верховного Главнокомандования было принято решение провести новое мощное наступление, что полностью соответствовало соглашениям, достигнутым в Тегеране.

В чем состоял замысел? Главный удар нанести на центральном участке по группам армий «Центр» (фельдмаршал Буш) и «Северная Украина» (фельдмаршал Модель), оборонявшихся в Белоруссии и западных областях Украины, а затем начать освобождение других районов страны и выступить на помощь народам соседних стран, попавших под иго захватчиков. Наступление должно было начаться операцией Ленинградского и Карельского фронтов на севере, чтобы оттянуть сюда часть сил противника, а затем нанести удар совместными силами четырех советских фронтов в Белоруссии. Активная роль предназначалась и партизанам. Планировалось, что, когда противник будет вовлечен в бои в Белоруссии, 1-й Украинский фронт развернет наступление на львовском направлении.

Удар в Белоруссии должны были нанести 1-й Прибалтийский, 3-й, 2-й и 1-й Белорусские фронты, которыми командовали И. Баграмян, И. Черняховский, Г. Захаров, К. Рокоссовский. Была создана мощная группировка — 25 общевойсковых, 2 танковые и 1 воздушная армия (166 стрелковых дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов). Операции дали название «Багратион», а ее начало назначили на 23 июня.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский вспоминал впоследствии: замысел Белорусской операции «был прост и в то же время смел и грандиозен. Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на Белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными».[87]

А как оценивали советские планы в гитлеровском генштабе? Анализ документов, принадлежавших начальнику «отдела иностранных армий Востока» генералу Гелену и его заместителю полковнику Весселю, свидетельствует, что хваленые нацистские разведчики не смогли распознать замысел операции «Багратион». Гелен и Вессель предсказывали, что главный удар советских войск последует в юго-западном направлении — на Станислав и Люблин, а далее на Словакию и Балканы. Базируясь на высосанных из пальца агентурных данных, они расписывали «разногласия» в Москве: будто политическое руководство выступало за удар на Балканы, военное — за удар на Варшаву и Данциг. Вессель категорически заверял, что удар последует через Бескиды и Карпаты на Балканы и даже к Средиземному морю. Операцию в Белоруссии он оценивал как «отвлекающий маневр», а возможность удара на Минск объявлял «сомнительной».

Результаты общеизвестны: группа Буша оказалась разгромленной наголову. Положение не спас и Модель, заменивший провалившегося фельдмаршала. 6 июля Гитлер задал начальнику оперативного отделения генштаба Хойзингеру вопрос о потерях в Белоруссии. Тот ответил:

— В котлах остались от 12 до 15 дивизий. Однако общие потери достигают 26 дивизий…

А вот признание самого Гитлера:

— Я могу сказать лишь одно: невозможно представить себе большего кризиса, чем мы пережили в этом году на востоке…