Тайный фронт

Буторин обходил стороной основную группу диверсантов, которая рвалась к серому «Доджу», в котором, по легенде, мог находиться Платов. Их было пятеро. Один явно командовал, а четверо поливали кусты автоматными очередями. Вот один из диверсантов вытащил из кармана гранату. Трое ушли немного вперед, чтобы после взрыва гранаты броситься к машине, а командир находился рядом. Застрелить того, кто сейчас держит гранту в руке, и – пострадает их командир, а он нужен живым. Но и броска гранаты нельзя допустить. Пострадают оперативники там возле машин.

Интуиция подсказала, что он успеет. Пока диверсант примеривался, выискивая то место, куда, по его плану, должна угодить граната, Буторин за шумом боя проскочил между деревьями и вмиг оказался за спиной врага. Но чека уже выдернута, еще секунда и граната полетит вперед. Буторин схватил диверсанта за кисть, сжимавшую гранату, вырвал ее из его пальцев и, одним движением сунув диверсанту гранату за пазуху под френч, резко толкнул его ногой в сторону в овражек.

Человек, командовавший этой группой, обернулся, ошеломленно глядя на Буторина. И теперь Виктор понял, почему со спины этот диверсант показался ему знакомым. Жаров!

– Здрасьте! – широко и радостно улыбнулся Буторин, и тут в овраге раздался отчаянный крик, а потом грохнул взрыв гранаты.

До белоэмигранта дошло, что Буторина тут быть не должен, что он не мог оказаться за его спиной и тем более проделать то, что он проделал с этим диверсантом. Но было поздно. Буторин резко и с удивительным наслаждением нанес Жарову удар кулаком в челюсть, и тот, оглушенный, растянулся на траве. Но теперь против Буторина были сразу трое противников, вооруженных автоматами. Он свое оружие оставил на траве, пока происходила схватка, и теперь не успевал его поднять. На него сейчас было направлено два ствола, а третий человек только оглянулся и понял, что на их группу напали с тыла.

Надеясь, что Жаров оглушен хотя бы на несколько минут, Буторин отпрыгнул в сторону и в воздухе успел выдернуть из-за брючного ремня пистолет. Падая на бок, он выстрелил, попав одной пулей диверсанту в плечо правой руки. Тот схватился за рану и съежился на траве, а Буторин, откатившись в сторону, услышал, как автоматные пули бьют в землю в том месте, где он только что упал. Буторин сделал, не целясь, несколько выстрелов в сторону врага, чтобы не давать ему возможности стрелять прицельно, а потом, резко перевернувшись, вытянул руку и из страшно неудобного положения выстрелил еще дважды.

Немец упал. Кажется, пуля попала ему в лицо. Третий диверсант вскочил, ошарашенный тем, как быстро расправились с его товарищами. Он стоял и строчил из «шмайсера» не переставая. Буторин тут же откатился за дерево. «Ничего, дружок, – мысленно повторял он. – Сейчас твоя обойма опустеет, а у меня… А у меня остается еще один патрон. Ничего, хватит».

И тут автомат его противника замолчал. Буторин хорошо видел локоть немца, противник нервно дергал опустевший рожок автомата, пытаясь отсоединить его. Попасть в дергающийся локоть немыслимо даже при всем мастерстве Буторина. Это он понимал хорошо, а вот колено виднелось довольно хорошо. Не задумываясь, Виктор выстрелил и, отшвырнув пустой пистолет, бросился вперед. Немец так и не смог вставить полный магазин в автомат. Он схватился за простреленную ногу, между пальцами текла кровь. Буторин видел перекошенное от боли лицо врага. «Всем вам туда дорога!» – со злостью подумал Виктор и, выбив ногой из руки фашиста автомат, схватил его за голову, зажал сгибом руки и резко с поворотом рванул. Хрустнули шейные позвонки, и немец затих в его руках.

Жаров начинал шевелиться и трясти головой. Буторин тут же подскочил к нему, успев бросить взгляд по сторонам. Бой утихал. Еще несколько выстрелов разрозненно раздавались где-то в стороне. Наверняка часть уцелевших диверсантов пыталась скрыться. Приставив ствол автомата к горлу белоэмигранта, Буторин обыскал его, достав из кобуры под мышкой пистолет, а из штанины финку, закрепленную там в ножнах на ремешках.

– Так что вы там, Алексей Алексеевич, говорили насчет счета в банке и виллы на берегу моря? – спросил Буторин, поигрывая финкой.

– Предатель, – прохрипел Жаров, с ненавистью глядя на своего противника. – Пуля тебе будет наградой за твою подлость!

– Война! – глубокомысленно заметил Буторин. – От пули никто не застрахован. Даже от случайной. А вот насчет предательства я с вами не согласен. У каждого человека есть свои ценности, которые он бережет в душе и несет в своем сердце через всю жизнь. Для русских людей это Родина, родители и дети. Обратили внимание на то, что Родину я поставил на первое место? А у вас она на каком? На самом последнем, на заднем загаженном помоями от вражеских подачек дворе? У вас нет ничего святого за душой. И Родины нет. Это вы ее предали, продали за тридцать сребреников. Но мы еще поговорим об этом. У вас будет возможность излить душу и следователю, и судье. И соседям по камере. А пока…