Тайный фронт

У Отейя машина свернула с набережной и резко пошла на крутой подъем. Через окно машины Мишель увидел, что сзади следует еще одна полицейская машина. Сейчас они находились в одном из самых фешенебельных кварталов Парижа. Огромные современные жилые корпуса с просторными балконами, обращенными к набережной Сены, перемежались здесь с небольшими особняками, располагавшимися в глубине красивейших приусадебных участков.

Машина медленно двигалась по извилистым улицам и наконец свернула в узкий, но длинный переулок-тупик. Мишель успел прочитать на одном из зданий название переулка: Малэ Стевэн. Наконец машина остановилась у большого здания прямоугольной формы. По серому фасаду здания, окна которого были забраны решетками, никак нельзя было сказать, что это частный дом[9]. Несколько ступенек вели с дороги к массивным двойным дверям, перед которыми также была тяжелая металлическая решетка.

Над входом была четко выгравирована цифра «5».

Как только машина, в которой находился Мишель, остановилась около дома, в стене открылся люк, служивший въездом в гараж. Это было просторное помещение, в котором могло бы разместиться несколько автомобилей. Обе полицейские машины въехали в гараж, и люк с треском закрылся. Этот треск показался Мишелю последним ударом судьбы.

Арестованных вытолкали из машин и загнали в темную комнату на первом этаже. Какое-то время стояла мертвая тишина. Арестованный всегда испытывает чувство подавленности, а если человек арестован гестапо (на этот раз так и было, хотя официально задержанные числились в распоряжении абвера), положение его становилось еще менее завидным.

Даже Мишель был напуган. Но он опасался не столько за себя, сколько за товарищей. Он считал себя виновным в их аресте, и его терзала мысль, что и всех остальных членов организации ждет такая же участь. Мишель до сих пор не мог понять, как все это могло случиться.

Первым нарушил молчание Лежандр, всегда отличавшийся бодростью духа:

— Ну вот, друзья, мы и приехали. Я дорого дал бы за то, чтобы оказаться в любом другом месте.

Эти слова вывели Мишеля из оцепенения.

Но прежде чем Мишель успел что-то сказать, дверь комнаты открылась и кто-то громко позвал Жандрона (вымышленная фамилия Лежандра) и Майи. Оба тотчас же вышли, а вместо них в комнату втолкнули нового арестованного. Мишель сразу заподозрил, что новичок — полицейский агент, и поэтому решил, что безопаснее будет помолчать. С Лежандром и Дюжарье Мишель еще раньше договорился, что в случае ареста они должны будут утверждать, что являются служащими фирмы «Газожен» и знают Мишеля как одного из управляющих. Упорно придерживаясь этой версии, Лежандр и Дюжарье могли бы рассчитывать на успех. Иначе обстояли дела с Майи. Он работал железнодорожным служащим в Ле Бурже, и ему было трудно объяснить, зачем он встречался с Мишелем в Париже.

В отношении себя Мишель не имел никаких иллюзий. Он не мог рассчитывать на то, что ему удастся обмануть немцев. Арест явился логическим завершением его деятельности, и теперь Мишелю оставалось выполнить последний долг — спасти товарищей.

Прошло пять минут, в течение которых Мишель старался собраться с мыслями перед предстоящим испытанием, и вот настала его очередь.

Мишеля ввели в огромный зал, посредине которого возвышалась лестница, ведущая на следующий этаж дома. Подталкиваемый стражником, Мишель поднимался вверх по лестнице и вдруг через открытую дверь одной из комнат увидел Лежандра, стоявшего спиной к нему перед столом. В тот же момент Лежандр, услышав шаги Мишеля, громко произнес: «Повторяю, я всего-навсего служащий фирмы «Газожен». Поняв, что эти слова адресованы ему, Мишель воспрянул духом. Теперь он знал, что Лежандр придерживается ранее согласованной версии.

Комната, в которую привели Мишеля, напоминала кинозал. В одном конце ее находился экран, в другом — будка с проекционным аппаратом. Шторы на окнах были задернуты.

За длинным столом сидели четыре следователя. Мишелю показалось, что все они сравнительно молоды, и только одному из них на вид было лет около сорока.

В стороне от стола стояли два конвоира.

Оказавшись лицом к лицу с эсэсовцами — теми самыми людьми, которые в течение четырех лет приводили в ужас население половины Франции, — Мишель почувствовал, что силы покидают его. Холодные, как у пресмыкающихся, взгляды этих людей заставили Мишеля вздрогнуть.

Чтобы подавить в себе страх, Мишель начал мысленно повторять версию, согласно которой он должен был принять всю вину на себя и признать только то, что не могло скомпрометировать других. Эти размышления вернули Мишелю присутствие духа, и он спокойно стал ждать первого вопроса.

Допрос начал следователь, которого его коллеги называли Руди.

— Что вы делали в кафе «О’Шассер» сегодня вечером?

— У меня была там деловая встреча.

— Зачем вам потребовалось проводить эту встречу именно в таком месте?

— Потому что это было удобно троим остальным. Ведь они не парижане.

— Ложь! Вы встречались с ними по делам, связанным с вашей деятельностью агента противника.