Тайный Дозор

– Девятая, о которой нам известно, если быть точным, – вставил Фрейд.

– У него достаточно опыта. Кроме того, его ведет инстинкт. Как для тебя естественно ходить или жевать, так для упыря – найти нужную вену на теле и сделать прокол. Он искусал ей всю шею не потому, что не умеет питаться.

– А почему?

Скиф молча смотрел на меня. Я опустился на корточки рядом с экспертом. Тело убитой было полностью обнажено, грудь и бедра расчерчены глубокими запекшимися царапинами. Платьице нашлось на берегу – изорванный кусок дешевого турецкого шелка. В воде мокла белая сумочка из кожзаменителя. И нигде даже капли крови. Он выпил все.

– Упырь был очень голоден, – предположил я.

– Ошибка, – повторил Скиф с презрением. – Для чего он раздел жертву?

– Вампир – нежить. Разве нежить станет насиловать девушку? Ему нужна ее кровь.

– Плохо ты знаешь вампиров, – грустно рассмеялся Фрейд, – если он молод и недавно инициирован – еще как станет. Более того, во всей этой вампиристике есть какая-то нездоровая эротичность. Мальчики обычно кусают девочек, девочки – мальчиков…

Настоящее имя эксперта-криминалиста было Анатолий, но в нашем маленьком тайном Дозоре по именам друг к другу не обращались. Скиф довел конспиративную составляющую работы почти до идиотизма. Если настоящие имена мы еще знали, хотя и не употребляли, то фамилии, личные адреса, подробности биографии – этого знать мы не имели права. Все знал только он один.

Я дал бы Фрейду на вид лет шестьдесят, но о настоящем возрасте оставалось только догадываться. По крайней мере в его случае было понятно, откуда взялась такая кличка – Анатолий любил психологию и даже внешне слегка походил на австрийского доктора: высокий чистый лоб, седеющие волосы, пронзительный взгляд, аккуратная бородка и усы, полускрывшие иронично очерченный рот.

– Итак, – продолжал эксперт, – он одновременно удовлетворяет два инстинкта, оттого и некоторая небрежность укусов. Скорее всего это молодой, потенциально очень сильный вампир, недавно узнавший о своих способностях – и слетевший с катушек.

– Не обязательно, – ввернул Скиф.

– Я же сказал «скорее всего», – отбился эксперт, – еще одно: питается он часто, девять жертв за полтора месяца. Его сила быстро растет. Ловить тварь будет сложно: как я уже сказал, он не использует зов. Знаешь, Кот, что это такое?

– Вампиры иногда подзывают выбранную жертву песенкой, – вспомнил я.

– Это не совсем песенка, но в целом верно. Молодые и неопытные кровососы обожают подцеплять жертву Зовом. Мы можем его услышать, локализовать и привлечь «певца» к ответственности. Им нравится контролировать жертву – меньше риска, что та убежит; молодняк похваляется своими способностями друг перед другом. Наш клиент не из таких.

– Может, он просто не обучен, – пожал я плечами.

– Нельзя же быть таким наивным, – процедил Скиф.

– Ты звал меня в Дозор не на роль сыщика, – не сдержался я.

Фрейд вжал голову в плечи и незаметно от шефа постучал пальцем по лбу: думай, что говоришь. Но вопреки ожиданиям Скиф отреагировал довольно мягко:

– Мы все делаем одно дело, Кот, – вне зависимости от специализации. Роли весьма условны. Кто знает, какие навыки понадобятся тебе в будущем.

– Почему мы вообще занимаемся вампиром? – хмуро спросил я. – Разве это не дело Большого Дозора?

– Большой Дозор отрабатывает основную версию. Мы проверяем другие.

Несколько секунд я прожил в надежде, что Скиф объяснит подробнее, но потом вспомнил, с кем имею дело, – и махнул рукой. Мои коллеги склонились над трупом и принялись обсуждать характер укусов. По расстоянию между клыками выходило – челюсть не маленькая, значит, упырь довольно крупного телосложения.

Я спустился к воде.

Никогда не понимал, почему Патриарший пруд называют во множественном числе. «Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!» Наверное, раньше их было несколько, но сейчас-то что? Сейчас, в конце апреля 1998 года, – это большая, одинокая, подернутая зеленой пенкой лужа. По берегам тут и там белеет мусор, пробивается весенняя трава.

Ночной Дозор, конечно, уже все обшарил тут. Что можем мы?

Я пошел вдоль берега пруда. Над водой низко нависали ветви ив и тополей, от Садового кольца доносился шум редких машин. Скоро люди поспешат на работу, кто-нибудь будет пробегать мимо берега и наткнется на тело. Затем все как принято – милиция, равнодушные санитары «Скорой», плач и крики родни… а мы отправимся спать, набираться сил перед следующей ночью.

Что-то на поверхности пруда привлекло мое внимание.

Я сел у кромки воды, но отсюда обзор был только хуже. Что-то слегка покачивалось в такт мелкой ряби на пруду, скрытое под водой в нескольких метрах от берега.

Коллеги остались далеко позади, я решил не звать их на помощь, пока не разберусь сам, – хватит мне на сегодня насмешек.

Я схватился за ствол старого раскидистого дерева, добрался до развилки, подтянулся и сел на толстой исцарапанной птицами ветке. Птицами? Забыв ненадолго о пруде, я достал фонарик и принялся осматривать ствол. Каких размеров должна быть птица, оставляющая когтями такие глубокие шрамы на коре?