Тайный агент. На взгляд Запада

Миссис Верлок так и миновала бы гостиную, направляясь для выполнения своих домашних обязанностей на кухню, с полнейшей безмятежностью женщины, уверенной в силе своих чар. Но в гостиной что-то стучало — тихо, очень тихо и быстро. Поначалу Уинни не поняла, в чем дело, откуда раздается странный стук, но, поняв, встревоженная и удивленная, остановилась. В руке у нее был коробок, она чиркнула спичкой и зажгла один из двух газовых рожков, висевших над столом в гостиной. Рожок был неисправен и сначала присвистнул словно от изумления, а затем уютно, по-кошачьи замурлыкал.

Вопреки обыкновению мистер Верлок скинул пальто. Оно лежало на диване. Его шляпа, которую он, по-видимому, тоже скинул, лежала перевернутая за краем дивана. Мистер Верлок подтащил стул к камину и, уперев ноги в подставку, обхватив голову руками, низко наклонился над раскаленной решеткой камина. Его зубы стучали с неудержимой силой, и его широченная спина тряслась им в такт. Миссис Верлок оторопела.

— Ты промок, — сказала она.

— Не очень, — преодолевая дрожь, произнес мистер Верлок. Сделав над собою огромное усилие, он заставил зубы перестать стучать.

— Тебе нужно лечь в постель, — сказала она с неподдельной тревогой.

— Да ладно, — ответил мистер Верлок, сипло шмыгая носом.

Он явно умудрился где-то сильно простудиться между семью часами утра и пятью вечера. Миссис Верлок смотрела на его согнутую спину.

— Где ты был сегодня? — спросила она.

— Нигде, — глухо и гнусаво ответил мистер Верлок. Было непонятно, то ли он дуется на что-то, то ли у него сильно болит голова. Недостаточность и неискренность его ответа были мучительно очевидны в мертвой тишине комнаты. Он примирительно шмыгнул носом и добавил: — Я был в банке.

Миссис Верлок насторожилась.

— В банке? — бесстрастно спросила она. — Зачем?

Придвинув нос к решетке, мистер Верлок с явной неохотой пробормотал:

— Снял со счета деньги.

— Зачем это? Все деньги?

— Да. Все.

Миссис Верлок аккуратно расстелила простенькую скатерть, достала из ящика стола два ножа и две вилки и внезапно прервала свои методичные действия.

— А зачем ты это сделал?

— Они могут скоро понадобиться, — невнятно прогнусавил мистер Верлок, приближаясь к пределам допустимой откровенности.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать, — произнесла его жена совершенно обыденным тоном, но не меняя неподвижной позы, в которой она застыла между столом и буфетом.

— Ты же знаешь, что можешь доверять мне, — с хриплой душевностью сообщил мистер Верлок каминной решетке.

Миссис Верлок медленно повернулась к буфету, отчетливо проговорив:

— Да, я тебе доверяю.

И она продолжила свою методичную деятельность: поставила на стол две тарелки, достала хлеб, масло, спокойно перемещаясь между столом и буфетом в мирной тишине своего дома. Когда она уже собралась доставать джем, ей пришло в голову практичное соображение: «Он же есть хочет, весь день дома не был», — и она еще раз вернулась к буфету, чтобы взять холодную говядину. Поставив тарелку под мурлыкающим газовым рожком и бегло взглянув на льнущего к огню неподвижного мужа, она спустилась (на две ступеньки вниз) в кухню. И только уже возвращаясь с кухни с ножом для резки мяса и вилкой в руке, она заговорила снова:

— Если б я не доверяла тебе, я бы не вышла за тебя замуж.

Мистер Верлок, сжимавший голову руками и склонившийся над камином, казалось, заснул. Уинни налила чай и негромко позвала:

— Адольф.

Мистер Верлок тут же поднялся, чуть пошатываясь, и уселся за стол. Супруга, проверив, наточен ли мясной нож, положила его на тарелку и попыталась привлечь внимание мистера Верлока к холодной говядине. Он сидел, опустив подбородок на грудь, и оставался безучастен.

— Когда простужаешься, надо поесть, — догматично поведала миссис Верлок.

Он взглянул на нее и покачал головой. Глаза, налитые кровью, красное лицо, взлохмаченные волосы — такой потрепанный вид, выражающий неспокойствие, раздражение и сумрачность в душе, бывает при тяжелом похмелье. Но мистер Верлок не был пьяницей. Он был человеком респектабельным. А вид… что ж, может быть, тут все дело в сильной простуде, сопровождающейся лихорадкой. Он выпил три чашки чаю, но к еде не прикоснулся. Когда миссис Верлок проявила настойчивость, он отшатнулся от еды с угрюмым отвращением. Тогда она наконец сказала:

— Ноги у тебя не промокли? Тебе лучше надеть домашние туфли. Ты никуда больше уже не пойдешь сегодня.

Угрюмым ворчанием и жестами мистер Верлок дал понять, что ноги у него не промокли и что в любом случае это ему не важно. Предложение надеть туфли вообще было проигнорировано им как не заслуживающее внимания. Но упоминание о вечернем выходе из дома получило неожиданное развитие. Мистер Верлок думал не о вечерней прогулке — у него были более обширные планы. Из его угрюмых и отрывистых фраз можно было сделать вывод, что мистер Верлок подумывает о том, чтобы эмигрировать; не совсем было понятно куда — то ли во Францию, то ли в Калифорнию.