Что подумают люди? Она очень хорошо знала, что они подумали, эти люди, которых имеет в виду Уинни, — старые друзья мужа и некоторые другие, убедить которых ей так блестяще удалось. Она и представить не могла, что окажется такой хорошей попрошайкой. Но как они отнеслись к ее прошению, догадаться было нетрудно. Та особая, уклончивая деликатность, которая каким-то образом уживается в мужских характерах с агрессивной свирепостью, не позволяла им заходить слишком далеко в расспросах. Да и ее красноречиво сжатые губы и решительное выражение лица не поощряли расспросов — мужчины становились по-мужски нелюбопытны. Она не раз поздравляла себя с тем, что имеет дело не с женщинами: по природе более черствые, более жадные до подробностей, женщины непременно бы уж захотели точно знать, в чем именно заключалось то жестокое обращение, каким дочь и зять довели ее до такой крайности. Только перед секретарем того самого великого пивовара, члена парламента и председателя благотворительного совета, который, представляя своего начальника, должен был в точности быть осведомлен о жизненных обстоятельствах всякого, кто подает прошение, она не выдержала и расплакалась, как плачут загнанные в угол женщины. Худощавый и вежливый джентльмен, не ожидавший ничего подобного, сделал ей уступку под видом успокаивающих фраз. Ей не следует так расстраиваться. Никто не говорит, что благотворительность распространяется исключительно только на бездетных вдов, — она тоже может на нее рассчитывать. Но благотворительность должна быть осмотрительной. Всякому понятно ее нежелание быть обузой и т. д., и т. д. После этих слов, к его глубокому разочарованию, мать миссис Верлок зарыдала еще сильнее.
Слезы этой дородной женщины в темном пыльном парике и древнем платье, отороченном грязноватой каймой из белого хлопка, были искренними. Она плакала потому, что совершала подвиг во имя любви к обоим своим детям и, совершая этот подвиг, не считалась ни с чем. Девочек часто приносят в жертву ради благополучия мальчиков. В данном случае мать приносила в жертву Уинни. Не сказав никому всей правды, она как бы оклеветала дочь. Но ведь Уинни — независимая женщина, и ей нет дела до того, что думают люди, которых она никогда не увидит и которые никогда не увидят ее, — а вот у бедного Стиви в этом мире нет ничего, кроме неразборчивого в средствах героизма его матери.
Первоначальное чувство защищенности, которое принес с собой брак Уинни, постепенно прошло (как и все в этом мире проходит), и мать миссис Верлок в уединении своей дальней комнаты снова вспомнила уроки, которые мир преподносит овдовевшим женщинам. Но в душе ее не было бесплодного ожесточения — только исполненное достоинства смирение. Она стоически размышляла от том, что все течет, все кончается в этом мире, что творить добро проще тем, кто хорошо устроен в жизни, что ее дочь Уинни, без сомнения, в высшей степени преданная сестра и уверенная в себе жена. Впрочем, когда дело доходило до сестринской преданности Уинни, стоицизм начинал матери изменять. Все человеческое преходяще, и даже кое-что божественное преходяще, но