Тайный агент Её Величества. Книги 1-5

– Я думал, вы узнаете его, – заговорил Потемкин. – Такие вина делают у нас только в одном месте. Это – Крым. Две бочки мне недавно прислал в подарок светлейший хан Шахин-Гирей, ваш добрый знакомый.

Поперхнувшись, Анастасия быстро поставила на стол недопитый бокал и прижала салфетку к губам.

– Что с вами, Анастасия Петровна?

– Не очень-то приятные воспоминания, ваша светлость.

– Да полноте, душа моя! – Потемкин нахмурился. – Просто тогда вы были новичком. Тем не менее, секретная канцелярия оценила положительно практически все ваши действия…

– Сейчас я многое сделала бы иначе.

– Нисколько в том не сомневаюсь.

– Вы говорите правду? – она подняла на него испытующий взгляд.

– Да! – князь допил вино. – Надо лишь не забывать, что разведка – древнейшее ремесло и доныне является самым неопределенным, изменчивым и крайне трудным делом, равно, как и его продукция. Сбор сведений – только начальный этап. Еще важнее – оценка их достоверности, осмысление того, насколько новые факты вписываются в общую картину, составленную ранее… Это – как мозаика, а мозаичные панно, вы знаете, с близкого расстояния и рассмотреть-то порой невозможно. Если же значимость информации определена, то нужно действовать. Разведчик не может быть пассивен…

С какой стати губернатор Новороссийской и Азовской губерний начал читать ей эту просветительскую лекцию, Аржанова не понимала. Но давнее ее желание исполнилось. Она находилась в Аничковом дворце, сидела за одним столом со своим возлюбленным и смотрела в окно с ажурным переплетом на Невский проспект. Серое балтийское небо постепенно темнело. Их трапеза чрезмерно затянулась, однако светлейший, видимо, никуда не спешил сегодня. Это было так необычно для него, всегда занятого важными государственными делами.

Впрочем, в сентябре 1780 года среди новостроек Херсона, между поездками на Днепровский лиман и спуском на воду первого на Черном море российского фрегата «ФЛОРА», князь все-таки выкраивал время для встреч с вдовой подполковника Ширванского пехотного полка Аржанова. Она обратилась в его канцелярию с прошением о назначении ей пенсии за мужа, погибшего в бою. Свободное время выпадало у светлейшего не только днем, но и ночью. Особенно приятно оно проходило в спальне его высокопревосходительства, где уже протапливали печь с голубыми изразцами, где на окнах висели темно-голубые бархатные шторы, а на полу лежал того же цвета роскошный персидский ковер…

Ничего не забыла Анастасия.

Вернее, она не давала себе забыть ни одно из их любовных свиданий, снова и снова вызывая в памяти их детали, на первый взгляд, малозначащие. Это было похоже на зарубки на стволе дерева. Оно выросло вопреки всему, из косточки, брошенной случайно на почву невзрыхленную, не удобренную, не пропитанную влагой.

Рекомендательное письмо к премьер-майору Михаилу Леонтьевичу Фалееву Аржановой дал сосед по имению. Он знал только, что Фалеев – богатый купец и недавно взял генеральный подряд на строительство Адмиралтейства в новом городе Херсоне. Так Анастасия, приехав туда, сразу и попала на один из домашних вечеров, которые премьер-майор устраивал регулярно. Откуда было ей знать, что Фалеев – ближайший сотрудник губернатора Новороссийской и Азовской губерний, и связывают их дружеские отношения, что Потемкин бывает в доме Фалеева довольно часто, запросто являясь к старинному приятелю.

Почти сплошь расшитый золотом парадный кафтан генерал-аншефа сверкнул среди скромных мундиров офицеров и чиновников, подобно солнцу. Да и сам князь, на голову возвышаясь над толпой гостей, улыбался, словно Адонис, великолепный и прекрасный. Черная повязка на левом глазу ничуть не портила его чела с румянцем на щеках, с высоким лбом и вьющимися над ним светло-русыми волосами. От него исходило волшебное сияние, и Аржанова, как и все присутствующие, повернулась к этому невидимому потоку и легко подпала под его воздействие.

Когда объявили очередной танец, то светлейший раздвинул плечом толпу и пошел к ней, чтобы пригласить на менуэт. Она послушно подала ему руку. Потемкин слегка сжал ее пальцы в кружевной перчатке. В тот миг молодой флейтист, игравший соло на вступлении к танцу вдруг сбился, взял неправильную ноту. Князь сначала посмотрел на балкон, где сидели оркестранты, потом перевел внимательный взгляд на нее и сказал: «Не будем слишком строги. Наверное, юноша задумался… о любви!»

Кроме этой фальшивой ноты, все остальное было у них по-настоящему.