Тайные тропы

— Мне нужен такой муж, как вы! — Она чмокнула его прямо в ухо, отчего в голове у него пошел неприятный перезвон.

«Коварные происки невесты», — как говорил позднее Денис Макарович, — не ускользнули от взора жениха. Горбун сверлил своими бегающими глазками Варвару Карповну и Ожогина.

— Ваше сердце, милый господин, покрылось плесенью, — бросила она горбуну.

Горбун скривился, точно проглотил хину, и отвернулся.

Из второй комнаты раздались звуки патефона. Матрена Силантьевна поставила какой-то немецкий вальс и, появившись в дверях, объявила, хлопнув в ладоши:

— А ну, гости, плясать!

— Пойдемте? — пригласила Варвара Карповна Никиту Родионовича, привстав со стула.

— Не танцую.

— Совсем?

— Совсем.

— Как жаль! Ну, ничего, — успокоила она Ожогина, — со временем я вас выучу. Приличный мужчина, — она улыбнулась, намекая на то, что считает Никиту Родионовича приличным мужчиной, — обязательно должен танцовать. Ах! Как танцует Родэ!..

— А кто это такой?

— Родэ? Вы не знаете?

Ожогин отрицательно покачал головой.

Варвара Карповна рассказала: Родэ — немец, в чине оберлейтенанта, следователь гестапо, пользующийся большим расположением начальника гестапо Гунке. Рассказала она и о том, что с приходом оккупантов была принята на годичные курсы немецкого языка и, окончив их, стала работать переводчицей гестапо.

— Гунке — замечательный человек, — отозвалась она о своем начальнике, — а вот Родэ... Родэ — это...

Опьяневший горбун вдруг расхохотался, услышав знакомую фамилию.

— А разве Родэ для вас не замечательный? — язвительно сказал он, продолжая смеяться.

Варвара Карповна зло взглянула на своего жениха и густо покраснела.

— Что вы этим хотите сказать? — резко спросила она.

— Этим? Об этом? — Горбун сделал паузу, и Ожогин, Грязнов, да и все остальные почувствовали, что неизбежен скандал. Но горбун спохватился: — Об этом я пока ничего не скажу, я окажу совершенно о другом. — Горбун погрозил пальцем и дружелюбно улыбнулся Ожогину. — Вы думаете, я вас не узнал? И вас тоже, — он сделал кивок в сторону Грязнова. — Обоих узнал, как вы только вошли. Господа! — обратился горбун ко всем. — Эти джентльмены предали меня. Да! Буквально-таки предали и отдали в руки гестаповцам. — У всех лица вытянулись. Все с недоумением и любопытством смотрели то на Ожогина и Грязнова, то на горбуна. А он продолжал: — Вот тогда мы и познакомились. Своя своих не познаша, как говорит древняя славянская пословица. А вы, конечно, были удивлены, встретив меня здесь? Думали, что я и вправду коммунист?

— Я даже и не подозревал, что это вы, — нашелся Ожогин.

— И я бы никогда не подумал, — добавил Грязнов, понявший тактику друга.

— Это возможно. Мне они так обработали физиономию, что, заглянув в зеркало, я сам испугался. Но я вас запомнил...

— В чем дело? Что произошло? — раздались голоса.

Горбун добросовестно рассказал обо всем, начиная с того, как получил инструктаж Гунке, как попал в дом, где жили Ожогин и Грязнов, затем в диван, и чем все кончилось.

— Молодцы! — одобрительно сказал Изволин, и все согласились с этим.

— Ничего не понимаю! Хоть убейте! — сказала Матрена Силантьевна.

Горбун махнул рукой. Не понимает, и не надо. Воспользовавшись тем, что Варвара Карповна вышла из комнаты, он подсел к Ожогину и тихо сказал:

— А ведь здорово получилось! — Он достал красивый, мягкой кожи портсигар, закурил и положил его на стол. — Но, не спохватись вы во-время и не притащи этого Юргенса, вы бы у Гунке не выкрутились. Ей-богу! Он не любит эсэсовцев, а те его. Они на ножах. И Юргенс бы вас не отбил. Нет, нет, уж поверьте мне, — он прижал руку к груди и закивал головой.

Никита Родионович взял положенный горбуном на стол портсигар. Его удивила эластичность кожи.

— Я понимаю, к чему тут дело клонится, — горбун кивнул головой в сторону.

— Вы о чем?

— О Варваре Карповне.

— А при чем здесь я?

Этого горбун не знает. Это не его дело. Он просто хочет по-дружески предупредить: кто будет близок с ней и добьется ее взаимности, тот может иметь большие неприятности от следователя гестапо Родэ. Это точно. Он бы давно женился на Варваре, но Родэ — серьезное препятствие. Его не обойти никак...

Ожогин с досадой пожал плечами. Все, услышанное здесь, претило ему. К счастью, разговор на этом прервался. Возвратилась Варвара Карповна и, заметив в руках Никиты Родионовича портсигар, бросила своему жениху:

— Зачем вы вытащили эту гадость? Да еще суете всем в руки! Ведь это не всем нравится. Я лично терпеть этого не могу!

Горбун хихикнул.

Никита Родионович с удивлением посмотрел на Варвару Карповну.

— Только потому, что он сделан из человеческой кожи? — опросил горбун. — Какие предрассудки!

Ожогин, невольно вздрогнув, уронил портсигар на стол.

— Да! Да! Да! Именно потому! — резко сказала Варвара Карповна. — Это гадость!

— Хм! Не понимаю, — возразил горбун. — И вам тоже неприятно? — спросил он Ожогина.

— Да! Я брезглив.