Тайные тропы

Город медленно, будто нехотя, пробуждался. Прошла с брезентовой котомочкой Фокеевна, соседка. У нее трое малышей; надо их прокормить, добыть кусок хлеба. Каждое утро видит ее Денис Макарович, торопливо идущую к рынку, согнутую, тощую, с лицом, ничего не выражающим, кроме болезненной усталости, с глазами, горящими неестественным, лихорадочным огнем. Денис Макарович никогда не слышал, чтобы Фокеевна что-либо говорила — все делает без слов, без шума.

Вот трое нищих — не идут, а тянут ноги. И тоже молча. За ними плетется мальчишка в большой кепке, сползающей на глаза. Он без конца кашляет и плюет на мостовую. Сквозь запотевшие от дождя стекла Денису Макаровичу видно его исхудавшее, маленькое лицо; кажется, оно состоит лишь из больших серых глаз и полуоткрытого рта.

Появляются два немецких солдата, видимо возвращающиеся с ночного обхода, — поднятые воротники шинелей, нахлобученные фуражки. Прошли мимо и скрылись.

Начало обычного дня. Все это так знакомо Денису Макаровичу!

Поеживаясь от холода, Денис Макарович подошел к печи и начал выгребать золу. С первых дней оккупации города печь была приспособлена к топке подсолнечной лузгой. Денис Макарович высыпал из ведра шелуху, полил ее керосином и чиркнул спичкой. Огонь занялся быстро, печь сразу загудела. Приятная теплота потянулась к телу. Денис Макарович с минуту наблюдал, как играет пламя в печурке, потом отошел к столу. Надо было побриться. Усы Денис Макарович берёг уже много лет, изредка лишь подравнивая ножницами, а вот бороду брил старательно через каждые два дня. Сегодня очередная процедура. Он поставил зеркальце, развел мыло.

На постели застонала Пелагея Стратоновна. Жена часто болела во время войны: организм пожилой женщины ослаб от бесконечных лишений и невзгод.

Стараясь двигаться как можно тише, Денис Макарович умылся и надел пальто. Предстояла утренняя прогулка, ставшая традиционной. Закрыв за собой дверь, Денис Макарович вышел на улицу. Было уже совсем светло. Попрежнему моросил дождь. Даль улицы скрывалась в тумане.

Изволин шел не спеша, останавливаясь на перекрестках, где обычно вывешивались приказы комендатуры, объявления и афиши.

Целые кварталы были разрушены. Сейчас эти руины, окутанные сизой дымкой, казались особенно мрачными.

Денис Макарович добрался до центра города. Около большого, окрашенного в коричневый цвет здания полиции уже толпился народ. Здесь жители города, по приказу коменданта, еженедельно проходили регистрацию. Несмотря на дождь, народу сегодня было особенно много: вероятно, объявили повторную регистрацию. Не заметив в толпе никого из знакомых, Изволин пошел дальше. Через четыре дома было расположено городское управление, на углу — биржа труда. Пестрели знакомые надписи на русском и немецком языках: «Пасиршейн форцайген!» — «Предъяви пропуск!», «Дурхфарт ферботен!» — «Проезд воспрещен!», «Эйнтрит ферботен!» — «Вход воспрещен!»

Навстречу, под конвоем немецких автоматчиков, брела большая группа горожан. Куда их вели, в тюрьму? на немецкую каторгу? Сколько таких несчастных видел за это время Денис Макарович!

После разгрома немецких войск под Орлом и Белгородом в городе усилились репрессии. Ежедневно проводились аресты и облавы, шла насильственная вербовка рабочей силы для отправки в Германию. Солдатам выдавались премии за каждые десять человек, доставленных на сборный пункт, и солдаты усердно старались заслужить премию — право на отсылку домой десятикилограммовой продовольственной посылки. Но самым надежным средством оккупанты считали зондеркоманды, которые устраивали облавы и сгоняли жителей к сборному пункту.

За последнее время фашисты проявляли чрезмерную нервозность. На улицах появились зенитные батареи, на крышах высоких зданий торчали спаренные и строенные пулеметные установки. Одну такую установку Денис Макарович увидел сегодня даже на колокольне разрушенной церкви. В городе ходили слухи, что в девяти километрах от вокзала строится мощный оборонительный рубеж. Слухам можно было верить, потому что ежедневно за город угонялись толпы горожан с лопатами.

Проявление беспокойства со стороны гитлеровцев доставляло Изволину огромное удовольствие.

Вот еще один приказ. Денис Макарович с любопытством пригляделся к большому серому листу — «Ко всем жителям города».

Неожиданно тишину нарушили выстрелы — один, другой, третий… Стреляли где-то рядом, за углом. Денис Макарович инстинктивно прижался к стене. С соседней улицы доносились крики, слышался топот ног. Прохожие устремились к месту происшествия. Изволин тоже побежал на шум, но толпа, вначале запрудившая тротуар, начала быстро таять. Люди спешили убраться подальше. Денис Макарович увидел у самой мостовой человека, лежавшего в луже крови. Это был гитлеровец в форме эсэсовца. Подоспевший патруль метался по тротуару. Высокий, костлявый офицер с пистолетом в руке резким, крикливым голосом отдавал команду солдатам и полицаям.

Офицер поднял руку и остановил проходившую легковую машину. «Бенц», глухо урча, покатил в сторону комендатуры.