Тайные общества, правящие миром

Косвенными причинами, повлиявшими на судьбу «illuminati», явились свидетельства некоторых весьма примечательных персон, одной из которых был сам Джузеппе Бальзамо, более известный как граф Калиостро. Фигура, безусловно, загадочная, что и говорить! До сих пор идут споры, кем же в действительности он являлся: гениальным шарлатаном или же обладателем реального магического дара? Некоторые источники утверждают, что Адам Вейсгаупт принял посвящение от приплывшего из Египта датского купца по имени Кельмер, и будто бы в этом образе перед ним предстал сам загадочный Альтотас, учитель Калиостро… Как бы то ни было, но доподлинно известно, что к моменту возникновения тайного общества Баварских иллюминатов за Калиостро уже тянулся длинный шлейф скандальных авантюр. Там было все: и выступления в качестве народного целителя, и спиритические сеансы, и пророческие видения, и чеканка фальшивых монет, и предсказания выигрышных номеров в лотерее…

Был и тюремный срок, естественно. После подобных художеств не угодить за решетку, особенно в те времена, было мало возможностей. В ряде стран Европы Калиостро вообще стал persona nоn grata, нежелательной персоной. Именно тогда ему и пришла в голову мысль представляться посвященным масоном высших степеней. Под этой личиной он и поспешил примкнуть к розенкрейцерам; сошелся он, конечно же, и с самими масонами. Но, увы, его обман достаточно быстро обнаружился. А всему виной была неуемная и кипучая натура графа. Ему было мало того, что розенкрейцеры и масоны приняли его как своего. Нет, он тут же вознамерился познакомить их со своим собственным (!) уставом. Великим мастером которого себя в одночасье и объявил! Согласно этому «Мемфисскому уставу», всем ложам масонов надлежало объединиться под его, графа, чутким руководством! Калиостро устраивал ночные ритуальные шоу, проходившие в огромных залах, где стены были сплошь расписаны иероглифами. Огонь факелов порождал жуткие, причудливые тени, метавшиеся по стенам. Сам Калиостро выходил к массам в весьма своеобразном облачении, заставлявшем вспомнить о египетском сфинксе, а прислуживали ему юные девы, которых граф ласково именовал «голубками». Искусно прибегая к гидромансии, Калиостро доводил нежных барышень до экстаза, и они принимались пронзительно выкрикивать пророчества, воспринятые, как уверял граф, прямо от Астрального Света (вам это ни о ком не напоминает?). Но даже всего этого графу явно было мало, поэтому однажды он ошеломил всю масонскую братию, заявив, что является обладателем… философского камня(!). Вслед за тем он небрежно представил на всеобщее рассмотрение заурядный булыжник. Граф полагал, что отныне его авторитет среди масонов будет непоколебим. Однако опытные господа-масоны моментально распознали фальшивку, и перед Калиостро мгновенно закрылись двери практически всех лож, как еще недавно — границы государств. С горя граф принялся было за старое, но, обвиненный в посягательстве на ожерелье королевы Марии-Антуанетты живо угодил в Бастилию. Забавно, что в этом жутком застенке неожиданно проявились его пророческие способности: он с поразительной точностью предсказал, что через несколько месяцев Бастилия падет! В итоге Калиостро удалось доказать свою невиновность, и он был выпущен на волю. И вот тут граф совершает самый необъяснимый поступок: он возвращается в Палермо, на свою родину, где его уже давным-давно поджидали инквизиторы, о чем Калиостро прекрасно было известно. Его приезд был встречен инквизиторами с ликованием. Особенно же радовался палач трибунала. Графа, обличенного в занятиях черной магией и чернокнижии, подвергли жестоким пыткам. И, как выяснилось, не зря: Калиостро не разочаровал своих мучителей и сделал невероятное признание:

«Случилось мне некогда оказаться во Франкфурте, знаете ли. Оттуда я добрался до Страсбурга, где и повстречал двух верховных иллюминатов. Они предложили мне присоединиться к ним, а потом привели к уединенному строению, отстоявшему от города в нескольких лигах (около 10 км. — Р. Г.). Мы спустились в хорошо охраняемое подземелье, напоминавшее собой лабиринт. Там я заметил стол, на котором покоилась открытая шкатулка. Иллюминаты извлекли из нее некую рукопись, наподобие требника, и дали мне.