Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста

Иезекииль, который был первосвященником во времена захвата Иерусалима вавилонянами, ознаменовал собой новую эпоху — эпоху пророков-апокалиптиков. Как и Иеремия, он предсказывал гибель израильского народа и разрушение Храма. Иезекииль использовал множество эзотерических символов — огненные колеса, сухие кости, колесницы, многоголовые ангелы совершенно фантастического вида — чтобы создать сюрреальный образ апокалипсического преображения. Он использовал почти все элементы, которые впоследствии применяли почти все позднейшие пророки при описании конца света, а также добавил несколько новых: явление царя из дома Давидова, который будет править всем человечеством; идею о избранных праведниках, которые спасутся; и, что самое важное для евреев того времени, — возрождение великого Храма в Иерусалиме, считавшегося обиталищем Бога. Этот образ материального, земного Нового Иерусалима лег в основу образа Храма в книге Откровения Иоанна Богослова и внес значительный вклад в формирование гностической идеи хилиазма.

Но подлинным создателем образа апокалипсического Мессии, в основе которого лежали идеи зороастризма, был Девтероисаия[34], современник пророка Иезекииля в изгнании. Идея воздаянии проникла в древнееврейскую эсхатологию именно в период пленения. Мессия, согласно пророчеству Зороастра (Заратустры), придет, чтобы начать последнюю войну против сил зла, сокрушить полчища тьмы. Девтероисаия, дополняя пророчество Иезекииля, утверждал, что Мессию, который будет выходцем из дома Давидова, не примут и подвергнут гонению. Его благую весть воспримут нееврееи и язычники, а не иудеи, но в конце концов именно евреи будут провозглашены Божьими избранниками. После этого будет заключен новый завет, и будут сотворены и явлены новое небо и новая земля. Пустыни превратятся в плодородные земли, и солнце уже не будет заходить над землей.

Именно таким был образ Мессии, повлиявший на образ мыслей и действия Иисуса. Создается впечатление, что Он намеренно «подстраивал» свое учение и проповедь в соответствии с ожиданиями, изложенными в пророчествах Девтероисаии. И люди из его ближайшего окружения, считавшие Его истинным Мессией, узнавали и понимали эти апокалипсические коннотации.

Общие представления о конце света, сложившиеся к тому времени, когда Иисус выступил с проповедью Своего учения, включали в себя сразу несколько ключевых компонентов. Первым знаком конца должны были стать восстания и мятежи в Израиле, народе Божьем, который поднимется против сил зла и Гога, царя тьмы. Гога иудейские фанатики единодушно отождествляли с Римской империей. Что касается восстаний, то они имели место еще за сто лет до рождения Иисуса Христа. Одно из них, во главе которого стоял Иуда Маккавей, едва не завершилось полным успехом. И все же любая попытка мятежа служила для римлян еще одним поводом продолжать свою политику железной хватки.

После восстания должен прийти День Господень, Страшный Суд, когда на грешных и нечестивых обрушится гнев Божий. Народ Израиля вновь воссоединится, и все изгнанники возвратятся из дальних краев и рассеяния. Мертвые воскреснут и тоже смогут присутствовать при последнем этапе земной истории — наступлении царства Мессии и установлении нового земного рая, в центре которого, естественно, будет возвышаться величественный Храм, воздвигнутый с помощью Божьей.

В этом контексте роль Мессии выглядела достаточно простой. Ему предстояло сокрушить силы царя зла, Демиурга, и установить на земле Золотой век. Теперь уже трудно с уверенностью сказать, как воспринимал себя и свои деяния сам Иисус на фоне этих ожиданий. Во время его земной жизни его высказывания никто не записывал. В последующие тридцать пять лет после его смерти его идеи продолжали жить только в устном бытовании, в проповедях миссионеров и учителей. В результате учение Иисуса спонтанно адаптировалось к конкретным ожиданиям слушателей и обращаемых. Петр, Павел и другие апостолы, а также кодификаторы Евангелий адаптировали Его учение к нуждам и интересам общин, среди которых они жили и проповедовали.

Своим современникам Иисус во многом казался магом и чудотворцем того народного типа, который был слишком хорошо знаком в Палестине. Простые люди видели в нем одного из великих магов, таких, как Аполлоний Тианский[35], о жизни и чудесах которого тоже было написано несколько жизнеописаний, весьма напоминавших Евангелия. Галилея, родина Иисуса, приняла иудаизм лишь совсем недавно, в I в. н. э. Однако галилеяне по-прежнему сохраняли сильную тягу к привычному язычеству. Понятно, что на таком фоне успех проповеди Иисуса в первую очередь зависел от его способности творить чудеса.