Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых

Оказалось, что солдат, подавший прошение, не должен был отбывать воинской повинности. Он хлопотал, чтобы его освободили, но ничего не мог добиться. Тогда он решил прибегнуть к последнему средству, раз представилась к тому возможность, то есть обратиться к самому Государю. Я думаю, что его простому крестьянскому уму этот способ казался нормальным. Государь поручил свиты генералу Дельсалю произвести следствие. Генерал Дельсаль мне рассказывал, что Государь лично написал приказ, налагавший различные наказания на прямых начальников этого солдата, начиная с командующего войсками Московского военного округа генерала Плеве.

Великий князь Николай Михайлович был верен себе: он не пожелал сидеть верхом во время прохождения войск церемониальным маршем. Он слез с лошади и прогуливался позади нас, между нами и трибунами для публики, разговаривая с присутствующими знакомыми. Думаю, что Государь этого не заметил, так как это происходило за его спиной. Заметь это Александр III, полагаю, что он посадил бы Николая Михайловича под арест» [253].

О рядовом Григории Бахурине писали газеты, общественность ему сопереживала. Не отстают и наши современные журналисты — в Интернете нетрудно найти эссе о грустной судьбе Бахурина. Некоторые авторы пишут, что за свой проступок наивный солдат, понадеявшийся на царскую милость, был приговорен к бессрочной каторге. Так ли это?

Интересные воспоминания о юбилейных торжествах оставил московский губернатор В.Ф. Джунковский. Он отвечал за общую организацию празднования и порядок на улицах древней столицы. Вот что он пишет о случае с Бахуриным:

«К сожалению, во время Высочайшего объезда войск произошел весьма прискорбный инцидент, оставивший тяжелое впечатление: из рядов 2-го Софийского пехотного императора Александра III полка из строя неожиданно для всех с винтовкой вышел рядовой Бахурин и быстрыми шагами направился к Государю, держа в руках прошение. В этом прошении он просил об освобождении его от военной службы в силу семейного положения. Его пытался остановить военный министр и дежурный генерал-адъютант, но он все же проскочил к Государю и был остановлен уже великим князем Николаем Михайловичем. Это удручающе подействовало на всех и значительно омрачило торжество, особенно было стыдно перед французами. Государь ни слова не сказал, объявив уже после парада выговор генералу Плеве, и приказал расследовать этот инцидент. Все начальствующие лица этого рядового были подвергнуты взысканиям, а Бахурин был предан военно-окружному суду по 106 статье книги XXII Свода военных постановлений для осуждения по законам военного времени.

С житейской точки зрения случай этот мог вызвать сочувствие к виновному, но с точки зрения военных законов поступок этот содержал в себе ряд преступлений:

1. Бахурин, как всякий чин, знал отлично, что подавать жалобы и прошения в строю нельзя.

2. Еще более тяжелое преступление — оставить строй.

3. Явное сопротивление требованию начальства — военного министра, который его остановил, но тот его не послушал.

Как бы драматичны ни были обстоятельства, побудившие его подать прошение, но они не могли послужить оправданием. Военная служба должна покоиться на полном отречении от личных интересов, на жертву всеми личными побуждениями и соображениями; компромиссы на этой почве могли вести к гибели и к софизмам.

Суд приговорил Бахурина к лишению воинского звания и ссылке в каторжные работы и представил приговор на Высочайшее благовоззрение. 25 октября последовало Высочайшее повеление о полном помиловании Бахурина» [254].

Дальнейшую судьбу солдата нам и другим исследователям, к сожалению, пока установить не удалось. Хотя мало верится в ее благополучие, несмотря на милостивейшую резолюцию императора Николая II. Недаром в народе испокон веков бытует горькая поговорка: «До Царя далеко, до Бога высоко».

Государь, как обычно, кратко зафиксировал в дневнике события следующего памятного дня. Воспроизведем запись полностью:

«29 августа. Среда. — Москва.

День простоял серый, но без дождя и ветра. В 10 час поехал с тремя старшими [дочерьми] в храм Христа Спасителя к архиерейской обедне и панихиде по Александру I и всем участникам 1812 г. Служба кончилась в 12½ ч. Завтракало семейство. В 2½ [ч.] на Царской площадке против памятника Анпапа (императору Александру II. — В.Х. ) был смотр воспитанникам Московских средних и низших учебных заведений. 400 девочек проделали соколиную гимнаст[ику]. Все закончилось прохождением цер[емониальным] марш[ем]. В 3½ [ч.] посетил с детьми выставку 1812 года в Историческом музее, а затем прекрасную панораму Бородинского боя — Рубо. Вернулся домой в 6½ [ч.]. Вечером спокойно занимался» [255].

Более подробные сведения имеются в цитировавшихся нами выше воспоминаниях губернатора В.Ф. Джунковского, отвечавшего за проведение в Москве праздничных мероприятий: