Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых

Императрица Александра Федоровна только приветствовала эту дружбу. Она сама часто привечала Риту Хитрово. В письме № 332 императрицы к Николаю II за 24 августа 1915 года имеются такие строки: «Бэби очень весело провел время в “маленьком доме” с Ириной Толстой и Ритой Хитрово, — они вместе играли» [453]. Это означает, что цесаревич Алексей (1904–1918) играл в доме Анны Вырубовой с графиней Ириной Дмитриевной Толстой (1897–1940) и Маргаритой Сергеевной Хитрово (1895–1952), фрейлиной императрицы.

Наступали Рождественские и новогодние праздники, последние перед грозной эпохой испытаний и «великих перемен». Ничто, казалось, не предвещало крушения Российской империи, о чем можно судить по записочкам царских дочерей к Рите Хитрово:

«Ритка, спасибо, дорогая.

Самых радостных и веселых праздников желаем.

Ольга. Татьяна » [454].

В мятежные дни начала Февральской революции императрица Александра Федоровна, находясь в Александровском дворце Царского Села с больными детьми, предпринимала попытки установить связь с супругом и прояснить ситуацию. В частности, в ее дневнике от 4 марта 1917 года имеются строки, по которым видно, что Рита Хитрово не покинула Государыню:

«[Написала письмо] № 653.

9 ч[асов]. Бенкендорф, Ресин, Рита [Хитрово], Ольга Колзакова.

Завтракала с Лили [Ден] и Марией» [455].

Царская семья и сам Государь Николай II были объявлены под домашним арестом, очевидно, в знак благодарности за “бескровное и добровольное отречение” бывшего «самодержца» от Российского престола. Великие князья Императорского Дома Романовых, хотя и находились на свободе, но не имели права покинуть Россию или изменить свое расположение местожительства без разрешения новых властей.

Доступ в Александровский дворец, где находилась в заключении царская семья, был закрыт. Переписка подвергалась контролю коменданта дворца, который был назначен Временным правительством. Многие из бывших приближенных к царской семье в такой обстановке предпочитали не рисковать и прекратили общение с «царственными узниками». Только немногие пренебрегли опасностями и продолжали пытаться восстановить связь и общение с царской семьей. Среди них была Рита Хитрово, которая по-прежнему подписывала свои письма и не боялась скомпрометировать себя перед новыми правителями России.

Комендант Царского Села полковник Е.С. Кобылинский (1879–1927) позднее свидетельствовал белогвардейскому следователю по особо важным делам Н.А. Соколову следующее: «Люди трусили обнаруживать свои отношения к Царской Семье. Ольгу Николаевну очень любила Маргарита Хитрово. Она часто приходила ко мне и просила передать письма Ольге Николаевне. Свои письма она всегда так и подписывала: “Маргарита Хитрово”. Так же полно подписывалась в письмах, которые мне приносила Хитрово, еще Ольга Колзакова. Но были еще письма, которые авторами их подписывались: “Лили” (Ден), “Тити” (Вельчковская). Я как-то сказал Хитрово: “Вот вы прямо и открыто подписываетесь своим именем. Так же подписывается и Ольга Колзакова. А другие скрывают свои имена. Это неудобно. Представьте себе, каким-либо образом переписка попадет в руки власти, и меня спросят: от кого эти письма? Ведь мое положение станет глупым. Передайте, пожалуйста, авторам этих писем, чтобы они пришли ко мне. Должен же я знать, кто они такие”. После этого я совсем перестал получать письма от “Лили” и “Тити”» [456].

Новые «демократические правители» страны считали опасным оставлять царскую семью около революционного и беспокойного Петрограда. Ее решили отправить в Сибирскую ссылку в Тобольск, что одновременно выглядело «актом возмездия» за все прежние грехи династии Романовых против революционеров и демократии.

До Временного правительства дошли слухи, что М.С. Хитрово самовольно, без всякого официального разрешения властей отправилась в Тобольск к царской семье.

Начало всей истории нашло отражение в воспоминаниях Т.Е. Боткиной-Мельник (дочери доктора Е.С. Боткина), которая поведала о свидании с фрейлиной М.С. Хитрово в Царском Селе перед ее отъездом в Сибирь. Правда, в этих воспоминаниях имеются и некоторые погрешности по точности изложения событий:

«— Я еду в Тобольск, — объявила она мне.

Я уже раньше слышала об ее намерении ехать в Тобольск, но не ожидала, что это будет так скоро после Их отъезда.

— Я еду завтра, у меня билет уже есть, а чтобы не возбуждать подозрения, я еду как будто бы на поклонение мощам Иоанна Тобольского. Туда много ездят, отчего же я не могу поехать на богомолье? А Вы мне дайте письмо, если хотите.

Я дала ей письмо к моему отцу, и она отправилась, взяв еще много писем к лицам свиты и даже Их Величествам. /…/

Вскоре после отъезда Маргариты Хитрово я получила от своего отца разрешение ехать и была в отчаянии, что некоторые дела меня задерживали. Вдруг до нас дошли слухи об аресте Хитрово и препровождении ее под конвоем в Петроград.

Вслед за тем приехал Макаров, на смену которому в Тобольск был послан комиссар Панкратов с помощником — прапорщиком Никольским.