Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

И еще. «Наша сторона настойчиво, с энтузиазмом (не видел, не было ли слез на глазах?) упирала на то, какая для нас честь видеть у себя господина Бейкера. И как пароль, как тайная масонская формула, многократно звучало имя Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе, как выяснилось, дорогого личного друга обоих собеседников.

Единственная роскошь, которую может себе позволить нищая и разоренная страна, – это, пользуясь словами Экзюпери, роскошь человеческого общения. Угодливость одной стороны (невыносимо вспоминать!) на фоне спокойной, уверенной в себе вежливости другой придает этой общечеловеческой ценности кисловатый привкус».

Вот так Леонид Владимирович описал встречу двух глав важнейших ведомств США и СССР в Москве. Впечатление о встрече осталось не то чтобы прескверное, а какое-то унизительное, иначе не определишь.

А усушка, утруска, переворачивание с боку на бок, привлечение из общей массы элементов, которые кому-то не нравятся, замена их происходят буквально каждый день. Особенно сильно трясут тех, кто занимал какие-нибудь должности, – это при Бакатине (и не только при Бакатине – при лицах, которые командовали всем государством) стало делом обычным.

Шебаршин с горечью заметил, что раньше Старая площадь и руководимая ею партия направляли свои лучшие кадры на укрепление органов госбезопасности, на деле же эти «лучшие кадры» просто оказывались теми людьми, от которых надо было избавиться. Теперь другая сила, свергнувшая партию большевиков, также посылает свои «лучшие кадры» на работу в кабинеты Лубянки.

Выдвиженцы, как правило, не приходят одни – тащат за собой своих сторонников: главное – не их профессионализм, а то, что эти люди преданы им лично. И тем «виповским» персонам, которые хозяевами ходили по ковровым дорожкам властных коридоров, – этих персон вообще надо было теперь считать своими отцами.

Поскольку, как известно, свято место пусто не бывает, на место Шебаршина в качестве первого зама председателя КГБ пришел Олейников.

Первых замов в КГБ по штату было положено двое, так «первым первым» (по мере зачисления) стал Олейников, а «вторым первым» через некоторое время пришел еще один человек, оказавшийся, слава Богу, достойным. Но об этом позже.

Причем каждый раз подчиненным давалось понять, что за новым пришедшим начальником стоят серьезные силы. Раньше ссылались на ЦК КПСС, сейчас на «серьезные силы» – при этом следовал многозначительный жест – пальцем тыкали в потолок.

Так постепенно, довольно тихо, без скандалов менялось руководство Комитета госбезопасности.

Попытались забраться и в разведку, отдать пару кресел «своим человечкам», но Шебаршин стоял твердо: руководить разведкой должны профессионалы, хорошо знающие свое дело и добившиеся работой, знаниями, умением право руководить. И никаких «тихих выдвиженцев» – особенно со ссылкой на Кремлевский холм и его обитателей.

Семнадцатого сентября собралась Государственная комиссия по расследованию деятельности КГБ в горячие августовские дни: было понятно, что комиссия эта решит и судьбу КГБ. Быть комитету или не быть?

Предоставили на комиссии слово и Шебаршину. Шебаршин сказал, что «КГБ должен быть, безусловно, упразднен, разведка должна быть выделена в самостоятельное ведомство». Причем Шебаршин добавил, что это единодушная точка зрения всех сотрудников ПГУ.

Затем Шебаршин, объяснив ситуацию с появлением в органах людей, имеющих сильных толкачей в верхах, предложил включить в постановление комиссии следующий параграф: «Рекомендовать руководству КГБ СССР в течение переходного периода воздержаться от структурных изменений и кадровых перемещений»…

Надо было видеть в этот момент лицо и глаза Олейникова. Олейников как раз усиленно протискивал в первые замы к Шебаршину своего человека – полковника Рожкова, работавшего в Германии.

От разведки полковник Рожков был далек так же, как Калининград от Камчатки, – для него это просто была новая профессия, которую нужно было изучать с азов, это во-первых (Рожков ранее занимался контрразведкой), а во-вторых, он был в ПГУ человеком чужим совершенно, а чтобы стать тут своим человеком, нужно было съесть с коллективом несколько пудов соли, коллектив здесь был очень непростой… Но Олейникову (а за ним, как говорили знающие люди, просматривался и Бакатин) нужен был в службе разведки свой человек.

У Шебаршина была предварительная встреча с Рожковым, Леонид Владимирович настоял на этом, но особого впечатления полковник-контрразведчик на него не произвел.

После заседания комиссии Шебаршин сделал несколько попыток переговорить с Бакатиным и поставить точку в вопросе с Рожковым, но Бакатин начал уходить от всех контактов с Шебаршиным.