Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

Что было еще обидно – из чекистов постарались сделать крайних, спросить с них за все: не с партийных бонз спросить, не с предателей, окопавшихся наверху, а с чекистов. Их во многих случаях заставили отвечать даже за прошлое, за тридцать седьмой год, за Ежова, Ягоду, Фриновского, Берию и других, хотя к прошлому современные чекисты никакого отношения не имели, более того, отцы и деды многих из них пострадали в ту пору.

Мы, когда говорим или пишем ныне о чекистах, обязательно вспоминаем 37-й год и ту тяжелую тень, которая повисает над ними, но мало тех, кто говорит о сегодняшних чекистах восьмидесятых – девяностых годов, которые много сделали для прояснения истины, для разоблачения действительных организаторов репрессий тридцатых годов.

Тяжелыми оказались девяностые годы для чекистов, тем более уже стало хорошо видно, как, куда и с какой скоростью катится страна, управляемая победившими революционерами.

А покатилась она в преисподнюю, не меньше.

Примаков

Если Шебаршина называют человеком, который не дал разгромить разведку в августе девяносто первого года, то Примаков Евгений Максимович оказался тем человеком, который реализовал желание Шебаршина, сделал разведку самостоятельной, отделенной от органов безопасности структурой, сохранил кадры, дееспособность ее.

У Примакова мы побывали втроем – Прилуков, Черкашин и я. Офис академика Примакова находится в уютном месте, в деловом центре на берегу Москвы-реки, сам хозяин – доброжелательный, ровный, улыбающийся, – был само радушие.

Естественно, в разговоре прежде всего коснулись темы «Быть или не быть?», а точнее – августа девяносто первого года. Примаков подтвердил высказанную версию Прилукова о том, что Крючков сидел на двух стульях, Горбачева и Ельцина, он просто застрял между ними, и ни туда, ни сюда, никак не мог четко определиться.

Было понятно по тону разговора, что эта точка зрения Примакова была выверенная и твердая.

Хотя Примаков находился в команде Горбачева – был председателем Совета Союза в Верховном Совете СССР, Ельцин относился к нему, как считает сам Евгений Максимович, неплохо. Мнение Примакова на тот момент было такое: два лидера, Горбачев и Ельцин, не должны были воевать. На пользу делу это никак не шло.

Горбачев судорожно хватался за власть, обкладывал себя своими людьми. В конце концов, он позвонил и Примакову, сказал, что уж коли Совет безопасности ликвидируется, то он предлагает ему стать советником президента СССР по внешнеэкономическим вопросам.

Предложение было сделано мимоходом, как потом написал Примаков, в телефонную трубку, а не при личной встрече, – такие вопросы по телефону не решаются, и Евгений Максимович ответил Горбачеву с вполне понятной обидой:

– Михаил Сергеевич, мне как-то уже надоело советовать.

Тогда Горбачев сказал, чтобы Примаков соглашался принять должность руководителя разведки.

– На это согласен, – ответил Примаков и повесил трубку.

Но прошли два дня, три, неделя, полторы недели, а к этому вопросу никто не возвращался – ни один человек из тех, кто вел с Примаковым разговор о переходе.

Оказывается, была еще одна кандидатура – Бурбулиса, человека в ту пору очень близкого к Ельцину, и Ельцин рассматривал две фамилии – Примакова и Бурбулиса – буквально в увеличительное стекло.

Кандидатура Примакова победила – видный экономист, академик, популярный журналист, объездил весь мир, известен во многих странах, имеет за рубежом своих поклонников и так далее.

А то, что раньше не работал в разведке, – совсем не страшно. В общем, так оно и оказалось – Примаков очень органично влился в сложный коллектив Первого главного управления. По статусу ему было положено носить генеральские погоны, но Евгений Максимович от погон отказался – он был академиком, действительным членом Академии наук СССР, которую в разговорах между собой часто называли Большой (были ведь еще и малые академии: сельскохозяйственных, медицинских наук, потом появились различные общественные академии – информатизации, российской словесности, изучения проблем национальной безопасности, Петровская и Славянская академии и так далее), а академик – это нисколько не меньше генерала.

– И вообще, если бы я стал генералом, то никто бы даже не вспомнил, что я – академик, – смеялся Примаков, и был прав.

Параллельно он получил портфель первого заместителя председателя КГБ – временно, хотя поначалу решил от него отказаться. Но умные люди посоветовали:

– Не надо отказываться. Если согласишься быть первым замом, то никто через твою голову не будет совать свой нос в кадры разведки, внедрять своих ставленников и вообще вмешиваться в дела управления.

Совет был верный, и Примаков внял ему.

Через месяц разведку выделили из КГБ в самостоятельное звено, и она стала называться Центральной службой разведки – ЦСР, а когда большая страна распалась, вышел указ об образовании на базе ЦСР Службы внешней разведки, той самой, которая существует и ныне (СВР).