Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

Дело дошло до того, что против Америки начали выступать студенты. Студенты всегда были людьми вольнолюбивыми, независимыми, не терпящими диктата — и не только в Индии… В парламенте стали все громче и громче звучать голоса, требующие расследования деятельности ЦРУ в Индии. Обстановка накалялась. В воздухе носился запах пороха. Но разведка — не та сфера человеческого общения, где могут звучать громкие, ломающие барабанные перепонки выстрелы. Если тут и звучат выстрелы, то совершенно неслышимые, лишенные звука.

Запах пороха исчез, в Дели приехал Генри Киссинджер, «который заявил, что считает Индию одной из самых важных сил в развивающемся мире». Лестные слова эти пришлись индийцам по душе. Киссинджеру удалось смягчить обстановку, противоамериканские настроения в Индии пошли на спад.

Но столкновения советской резидентуры с американской продолжались.

Один из американских разведчиков взял под колпак нашего гражданина, решив его завербовать. Вместо этого сам угодил под колпак: его решили взять в оборот и так же завербовать. Для этого из Москвы прилетел молодой, но уже опытный, обладающий и полномочиями, и талантом, и возможностями, и безукоризненным знанием нескольких языков сотрудник — один из ведущих специалистов американской линии.

Встреча нашего сотрудника с разведчиком из США продолжалась несколько часов и, как показалось многоопытному советскому специалисту, закончилась более чем успешно: посланец Москвы громогласно заявил, что он завербовал американца.

Усталый, довольный собою, он готов был уже выпить виски с содовой и льдом в честь победы…

Утром оказалось, что никакой победы не было, скорее, наоборот — к советскому послу явился американский посол с нотой протеста. Это была настоящая оплеуха, которую перенести было трудно, но перенести пришлось.

Американец еще долго возникал перед взорами наших разведчиков, он словно бы дразнил их и делал это, кажется, специально; появлялся то в Азии, то в Африке, то в Индии, то в Гане, то еще где-нибудь, — дразнил, но в контакт не входил: боялся, что на этот раз его обведут вокруг пальца и он попадет в ловушку.

В конце концов он прекратил свои психологические манипуляции и исчез.

Соперничество советской и американской разведок продолжалось.

Ну, а Шебаршин с Медяником не изменяли народившейся традиции — раз в месяц обязательно ходили в ресторан поесть вкусного мяса, приготовленного на решетках. По-аргентински. У одних это называется «барбекю», у других — «асадо».

К мясу по-аргентински хорошо шло красное вино, вообще с вином этим любая закуска превращалась в деликатес, настоящее объедение, можно было, извините, проглотить язык. Мясо обильно сдабривалось перцем, курятина — карри. И это было понятно: жара в Индии стоит невыносимая, на городской улице свариться можно в десять-пятнадцать минут (после этого «блюдо» можно подавать с соусом на стол, прямо, пардон, в ботинках), продукты прокисают мгновенно, и только перец и карри способны этому воспрепятствовать.

Жжет потом во рту нещадно (зато никаких отравлений), погасить пожар можно только хорошим вином. Что Шебаршин с Медяником и делали.

— Как прошло сегодняшнее утро, Леонид Владимирович? — озабоченно, где-нибудь в середине обеда, спрашивал Медяник у Шебаршина.

— Почти никак.

— А именно?

— Позвонил помощник Мишры, попросил срочно приехать. Мишра — старый человек, бывший главный министр штата, вы знаете, — естественно, Медяник знал Мишру, хотя и не был с ним в таких близких отношениях, как Шебаршин.

— Хороший человек, — Медяник одобрительно наклонял голову, — информированный.

— Я приехал к нему, а у Мишры на поляне перед домом человек семьдесят гостей, не меньше, — Шебаршин налил шефу темного красного вина из бутылки, из графина пить было нельзя, можно вместо нормального вина получить старую забродившую колу, — сидят по-буддистски, слушают. А Мишра говорит…

В тихом, чуть скрипучем голосе Мишры всегда было сокрыто что-то завораживающее, колдовское, его, как песню, можно было слушать часами, Мишра мог толковать на любую тему, неведомых тем, где он ничего не знал, для Мишры не существовало, знал все — и почему день сменяется ночью, и отчего в Индии никогда не бывает снега, и сколько стоит квадратный метр пространства на Луне, и что нужно делать верблюду, чтобы проскочить в ушко иголки…

Был Мишра невелик ростом, сух, как старый, выжаренный на солнце гриб, нетороплив в движениях, рассудителен, приметлив — выцветшие глаза его замечали абсолютно все, не пропускали мимо ни одной детали.

…Мишра продолжал говорить. Увидев Шебаршина, он, не останавливая своей монотонной речи, приподнял одну руку, поприветствовал его. Собравшиеся сидели неподвижно, внимательно слушали речь.

На голове у старичка красовалась фирменная шапочка, так называемая конгрессистская — головной убор члена ведущей политической партии Индии, возглавляемой Индирой Ганди, — Национального конгресса.