Тайны японского двора

— Жутко, страшно и в то же время как-то приятно. Что-то таинственное, величественное в этой «Аллее смерти». И страшно, и все-таки влечет туда. Много лет тому назад один из наших министров вошел с предложением уничтожить всю аллею и выстроить на месте пагоды новый храм.

— И что же?

— Его нашли на другой день после доклада мертвым в кровати. Кто говорил, что он умер от разрыва сердца, кто утверждал, что его убили из фанатизма, но вернее всего, что его задушили чейты.

Барон улыбнулся.

— Не верите? Но это правда, сущая правда. Вот если будете в Токио, я вам покажу эту аллею. Вы тогда и докажите своя храбрость, прогуляйтесь по ней.

— Ну, а в пагоде никто не живет?

— Об этом говорят разно. Уверяют, будто там живут чейты, которые лишь ночью покидають пагоду. Г оворили также, что там по ночам видели огни, но, как говорят, это светили умершие в аллее духи, показываясь в виде огней в годовщину их смерти.

— Все это очень поэтично, — не без усмешки воскликнул барон.

— Знаете, барон, много есть непонятного в природе и в жизни. Вот хотя бы вещие сны. Например, в эту ночь я видела страшный сон. Явился ко мне микадо Коматсу… Нет, нет, я не стану омрачать наше свидание такими рассказами, — прервала сама себя Хризанта.

— Нет, пожалуйста, расскажите сон, — пристал барон, осыпая руки принцессы поцелуями.

Но Хризанта оставалась непоколебимой.

— Не спрашивайте меня, иначе вы меня расстроите, — говорила она с грустью, и в голосе едва заметно звучала слеза.

Потом она воскликнула, сложив на груди руки:

— Абе камай еконгаза ва ан коре! (О, Бог огня, будь милостив).

— Вы чем-то расстроены, скажите?

Хризанта не отвечала.

Ее душили слезы.

— Не обращайте на меня внимания, — глубоко вздохнув, сказала она. — Мне вспомнилось детство. Это было поздно ночью. Я была одна в спальне. Вдруг слышу громкое рыдание. Я как во сне помню, что ко мне вошла мать, держа фонарь в руке. Она меня взяла на руки и понесла к себе.

— Мне страшно, — говорила она, — что бы это значило: нас посетил микадо и это приводит меня в ужас. — Тогда-то она мне рассказала, что деду нашему, павшему от руки разбойников, приснился микадо Коматсу, приснился он и моей бабушке за несколько дней до пожара нашего дворца, в пламени которого погибли две мои тетки.

— Что же произошло после того, как Коматсу приснился вашей матери?

— Вскоре был убит друг моей матери. Долго, долго тосковала она по нему.

— Право, не стоит волноваться, — заговорил барон. — Принцесса, вы молоды и потому так легко поддаетесь предчувствиям. Не верьте во все эти предчувствия и предзнаменования. Ведь это все случайность. Оставим мертвых в покое. С того света еще никто не возвращался и это только воображение людей, которые мертвецам придают слишком большое значение.

Хризанта, грустная, продолжала сидеть с опущенной головой и что-то бессознательно чертила зонтиком на песке.

— Принцесса, — сказал барон после маленькой паузы, — не отдавайтесь мрачным мыслям. Вы сами сказали вчера, что верите в предопределение. Будьте же, умоляю, веселой, беззаботной, тем более, что возле вас сидит человек, который любит вас безумно.

Хризанта улыбнулась.

Молодость с ее бесконечными надеждами взяла вверх над тяжелыми предчувствиями. Она ощущала близость дыхания дорогого друга…

Глубоко вздохнув, она обернулась к барону и посмотрела ему в лицо открытым, ласкающим взором.

Еще мгновение — и она бросилась в его объятия.

— Как я рад, что вижу опять свою прежнюю Хризанту с ее радостными и лукавыми глазками, которые не следует портить слезами! — воскликнул он.

Хризанта обвила его своими тонкими руками и закинула голову, любуясь его пышными белокурыми усами.

— Знаешь что, — впервые заговорила на «ты» принцесса, — у нас белокурый цвет не в почете. В японских баснях говорится, что белокурый цвет волос присвоен белолицым дьяволам, обезьянам и псам. Но ты не обижайся, тебя это не касается. Я не видела еще такого красавца, как ты.

Хризанта принялась расправлять усы барона, ласково гладя его, по восточному обычаю, по щекам, по плечу и по рукам.

Было что-то нежное в этой незнакомой ласке; принцесса была так проста, она так наивно смотрела ему в глаза, так мило ему улыбалась, что он, забывая все окружающее, отвечал ей бесконечно жгучими поцелуями.

Произошла одна из тех чудных пауз, когда молчат уста и говорить сердце.

Любовный шепот сердца, взаимное общение двух любящих существ наполняли их души и без слов поясняли обоим, что они соединены неразрывными цепями.

Долго они так сидели.

Легкий ветер едва колебал листву живого грота, который их укрыл от нескромных взглядов.

Стало свежо, но они этого не чувствовали. Их согревала любовь…

— Скажи, ты очень ревнив? — спросила Хризанта, глядя на барона пытливым взором.

— Конечно, дорогая, я ревную тебя ко всему в мире.

— Это очень скверно с твоей стороны. Ты не должен это делать. Душою я вся твоя и навсегда, но за остальное я поручиться не хочу. Помни это.

— С этим я никогда не соглашусь! — закричал барон, крепко прижимая Хризанту.

— Какие вы, европейцы, странные! Вы верите в абсолютную верность… Разве это возможно?