Тайны дворцовых переворотов

После обеда, во втором часу дня, Александр Данилович отправился на прием к императрице и без проблем склонил больную к подписанию указа об аресте главы столичной полиции. Надо полагать, одна юная особа не сидела, сложа руки, и подготовила царицу к неизбежности такого шага. Антона Мануиловича взяли под стражу тотчас по выходе Светлейшего из покоев Ее Величества. Благо генерал в ту пору как раз пребывал во дворце. Девиэра, униженного публичным снятием красной ленты ордена Александра Невского, отвезли в Петропавловскую крепость, а шурин узника (Девиэр был женат на родной сестре князя) вечером посетил двух своих советников – барона Остермана и цесаревну Елизавету. У красавицы поздний гость предпочел задержаться на ужин^{32}.

Итак, Меншиков заглотнул наживку. Теперь принцесса надеялась вырвать на допросах у арестанта признание о встрече с Толстым. Правда, Данилыч медлил брать быка за рога. Три дня потратил на формирование следственной группы из шести человек, на совещания с Остерманом и с новыми союзниками – Голицыным и Головкиным. Лишь в девятом часу утра 28 апреля Г. И. Головкин, Д. М. Голицын, Г. Д. Юсупов-Княжево, И. И. Дмитриев-Мамонов, А. Я. Волков и Ю. И. Фаминцын приступили к работе. Комиссия не располагала никакими уликами, кроме жалоб великого князя. Дерзости, совершенные по пьянке во дворце, под политическую статью не подведешь. Поэтому Девиэр без труда обелил себя и отрекся от реплики, якобы сказанной Петру Алексеевичу: ну, неверно истолковала родня императрицы шептания генерал-полицмейстера, и все тут.

Зашедшая в тупик шестерка поспешила на другой берег Невы за дальнейшими распоряжениями, которыми царица и снабдила докладчиков. Похоже, в Зимнем дворце предвидели, какие ответы даст обвиняемый, ибо Екатерина велела объявить арестанту: «Ея Величеству о том Его Высочество великий князь сам даносил самую истину. И Ея Величество на том утверждаетца. И сама изволила ево, Антона, присмотреть в ево противных поступках, и изволит знать многих, которые с ним сообщники были». И вдобавок пригрозила, если не назовет тех, «которые с ним сообщники в ызвестных притчинах и делах, и х кому он ездил и советывал, и когда», то подвергнется пытке. Так, Антону Мануиловичу пространно намекнули, чего от него хотят: подробного изложения разговоров с Бутурлиным и Толстым.

Увы, заключенный не вник в текст указа, продолжал запираться, угодил 29 апреля на дыбу и, только получив двадцать пять ударов плетью, произнес имя Бутурлина. С этим скромным результатом следователи опять поплыли к императрице. А та немедленно командировала их на двор гвардии подполковника. Штаб-офицер по лаконичности мог сравниться с товарищем. Но о беседах с Петром Андреевичем, к счастью, вспомнил. Услышав о том, 1 мая Девиэр наконец сообразил, что к чему, и в деталях описал, как обсуждал брачный проект, касающийся Александры Александровны и Петра Алексеевича, сперва с герцогом Голштинским, а чуть позже с Толстым, Бутурлиным и кое с кем еще. Прозвучали фамилии Скорнякова-Писарева, Долгорукова, Нарышкина, Ушакова. Первых двух допросили в крепости (2 мая), прочих – на дому. С Толстым генералы Дмитриев-Мамонов, Юсупов и Волков встретились 3 мая. Исповедь прежнего директора Тайной канцелярии в принципе не противоречила откровениям Девиэра, хотя стремление графа зачислить всех фигурантов (герцога Голштинского тоже) в сторонники Елизаветы Петровны вряд ли понравилось цесаревне. Однако в целом инспирированный ею процесс с тремя первоочередными задачами справился.

Меншиков думал разоблачить заговорщиков, действующих у него за спиной в пользу великого князя, а обнаружил и приструнил влиятельное, несмотря на аморфность, движение, ратующее за воцарение Анны Петровны. Князь давно мечтал скинуть маску с загадочной личности, внушившей императрице идею завещать трон младшей дочери. Сейчас, опираясь на материалы дознания, он легко отождествит господина инкогнито с реальным человеком – П. А. Толстым или (при возникновении сомнений) Карлом-Фридрихом Голштинским. Кроме того, у Светлейшего больше нет оснований подозревать в тайных замыслах саму принцессу. Ведь именно она дала толчок громкому разбирательству, выдав с головой Девиэра, а вместе с ним и Толстого с Голштинским. Впрочем, затягивать следствие до установления полной истины ей совсем не резон. Петр Андреевич при повторных допросах или очных ставках может невольно сболтнуть о какой-либо мелочи, способной лишить цесаревну надежного алиби. Поэтому чем скорее мать свернет неактуальную отныне активность следственной группы и упрячет графа куда-нибудь подальше от князя, тем лучше.