Тайны детективов из 4 «А»

А я тогда Кольку уже простил. Мне его даже жалко стало. В общем, мы руки друг другу пожали и пообещали, что теперь в одной команде будем. Тем более лыжи-то так и не нашлись. Раз не нашлись, значит, Кольке лучше всех надо детективничать. Но это только мы так думали. Больше пока ничего не скажу. Кроме одного: я заболел, но честно пил все лекарства и очень ждал воскресенья. На воскресенье Вовка назначил открытие Школы смеха. Правда, в день, когда лыжи пропали, я заболел.

История пятая Кошкам на смех

Воскресенье не наступало долго. Я даже подумал, что после субботы сразу понедельник выскочит, а воскресенье спрячет в какой-нибудь огромный мешок. Но ошибся.

И вот мы собрались у Вовки. Я принёс с собой Мурзика, Лида попугая притащила. Александр Владимирович Печенькин важно расхаживал по своей хомячьей клетке. Юрка опоздал на целый час. С порога он начал тараторить:

– Я Ксюшку стащил из коридора вчера. Она же тоже в Вовкину Школу смеха записана. Это ладно, верну её завтра, никто ругать не будет. Зато дома тяжело. Я её прятал, она мяукала, я делал вид, что это моё мяуканье. Она обои покоцала…

– Это как, – спрашиваю, – покоцала?

– А никак – разодрала просто. Я всю вину на себя взял. Кошку в шкафу запер, там много кофт пушистых. Я туда ещё положил мяса. В общем, она наелась и уснула до утра. Хорошо, что сегодня мамина смена, – она с самого утра убежала в свой любимый магазин… работать. А папа – на рыбалку. Так что я выгуливать Ксюшку повёл, а она взяла и убежала! На дерево залезла и сидит. Я ей молока из дома вынес, чтобы она спустилась, а эта животина сидит и сидит на дереве. Уже и соседские бабульки прибежали. Одна сметану притащила, другая – курицу. А Ксюшке – всё равно. Наверное, её в столовой мышами закормили.

Вовка почесал голову:

– Нет, мышей в наше время только людям в котлеты добавляют, а в школах кошек не обижают. Так кто достал Ксюшку с дерева?

– Парень какой-то из эмчеэс. Хороший, сразу видно, что он животных любит. Взял кошку в руки и давай её гладить. Она его царапает, а он – гладит. Странная картина. Короче, некогда мне тут с вами о всякой ерунде говорить. Давайте уже животных учить.

Странный Юрка! Сам опоздал и сам же на всех бузит. Вовка поставил Мурзика с Ксюшкой на стол. Потом полез в какой-то старый рваный портфель. Он пыхтел, рылся, рылся и пыхтел, а потом вытащил оттуда что-то непонятное:

– Вот, намордники!

– Какие намордники? – возмутился я. – Как они в намордниках смеяться будут?

– Моё дело – научить. А потом пусть смеются. Если на них намордники не надеть, они съедят Александра Владимировича и Лидкиного попугая. И вообще, не зря же я это всю ночь вязал! – обиделся Вовка.

Тут и Лидка забеспокоилась. Тоже стала доказывать, что намордники – лучшее решение.

Но сказать оказалось легче, чем сделать. Усатые не полосатые укусили каждого раз по десять. Это они так объяснили, что мы неправы.

Вовка всё-таки надел намордники на кошек. Пока на Мурзика надевал, Ксюшка свой скидывала. И наоборот! А потом умные пушистики прогрызли в намордниках дырки.

Я предложил учить животных смеху по очереди. Вовка посадил перед собой Мурзика и начал рассказывать ему анекдоты. Всё, что делал кот, – пытался уйти.

– Это потому, что он стесняется смеяться при нас, – оправдывался «учитель».

Потом он включил телевизор, показал моему коту скучнейших юмористов, которых бабушки любят. Мурзик не оценил.

– Осталось последнее средство, – вздохнул Вовка. – Пёрышко.

Он достал из ящика стола какое-то не очень красивое голубиное перо и принялся щекотать им кота.

Тот сначала так обрадовался, даже урчать начал, но потом до него дошло: это же пёрышко! А пёрышко – это птица. Как и положено охотнику, мой умница-кот отнял перо и унёс его в зубах в соседнюю комнату.

– У Мурзика – клинический случай, – Вовка почему-то решил, что разбирается в медицине. – Он не способен радоваться.

Мне так обидно стало:

– Умеет он радоваться! Вон как пёрышко его осчастливило! А смеяться он не умеет. Да! И пускай. Вообще, я подумал, что это было бы жутко. Представьте, мы тут стоим, а кошки смеются, как люди, только мяукающе-тоненьким голосом.

Юрку даже передёрнуло. В общем, мы решили, что кошачий смех – слишком страшная картина, и решили взяться за попугая.

– Чтобы попугай начал хохотать, надо просто самим развеселиться, – обрадовал нас Вовка. – Попугаи подражают человеческой речи и смеху тоже.

Мы не знали, как заставить себя смеяться, потому что всё ещё представляли мяукающий хохот и боялись. Тогда я решил рассказать ребятам, чем закончилась история с лыжами. Я же хоть и болел, а дело о пропаже всё равно раскрыл!

Юрка, как услышал всё в подробностях, схватился за живот и засмеялся так интересно:

– Иа, ой-ой-ой, не могу, лыжи… Ой, не могу, спасите.

Я не ожидал такого от Юрки. Он минут десять так валялся по полу (хорошо, что у Вовки пол с подогревом) и повторял про «ой-ой».

Вот тут-то мы и узнали, что у Лидкиного попугая хорошая память!

– Иа, ой-ой-ой, не могу, лыжи спасите! Намордник натяните! Клинический случай! – выдал пернатый.

Хорошо у него получилось, весело.