Таинственный всадник

— С Финном все будет хорошо. Рос не посмеет его тронуть, потому что Финн — его козырная карта, и пока она у него в руках, он уверен, что вы, мамзель, не убежите слишком далеко. Не оставите старого камердинера.

— Он спас нам жизнь. Только благодаря ему, Финну, мы с Антуаном смогли сбежать из Парижа.

— Я обещаю вам, мамзель, мы его вернем в целости и сохранности. Но вероятно, придется подождать день или два, чтобы посмотреть, как станут развиваться события, что намерен делать Рос и вообще чего он хочет; но я думаю, надо будет как следует подсластить горшок, чтобы он согласился на обмен.

— Подсластить горшок? Что это значит? — переспросила Рене по-французски, полагая, что ее английского в данной ситуации недостаточно.

— Термин игрока. Это означает — увеличить ставки.

— Но как бы вы могли это сделать?

— Я хочу предложить ему такое, от чего он не сможет отказаться. Ни за что.

— Чем же можно удовлетворить человека, подобного… — Она умолкла; у нее перехватило дыхание, и ком застрял в горле. Она подняла голову, и Тайрон вздрогнул, почувствовав внезапно боль в боку. Огромные синие глаза смотрели на него со страхом.

— Уж не собираетесь ли вы предложить ему себя взамен?..

Тайрон посмотрел на нее и не отводил глаз несколько долгих минут. Он хотел, чтобы она прочитала в его глазах, что он готов пойти даже на это.

— Вы снова оценили меня слишком высоко, — пробормотал он нежно, — но в то же время недооценили мои таланты.

Наклоняясь вперед, Тайрон Харт осторожно отпустил девушку. Загадочно поманив ее пальцем, призывая следовать за собой, Тайрон направился в гардеробную, смежную со спальней.

Повинуясь ему из любопытства, Рене закуталась в одеяло и пошла за Тайроном, почти наступая ему на пятки, то и дело отвлекаясь, чтобы взглянуть на роскошные, обитые материей кресла, огромный дубовый стол, на полки вдоль стены, заполненные толстыми фолиантами в кожаных переплетах. Рене почти натолкнулась на него, когда Тайрон внезапно остановился. Он зажег пятирожковый канделябр, и вокруг тотчас заплясали тяжелые густые тени. Карнизы и лепнина были явно ручной работы, над ними потрудились умелые мастера, а деревянные панели столь ажурны, что напоминали льняное полотно. Здесь был еще один камин, не такой внушительный, как в спальне, но его поддерживали мраморные кариатиды, нагие и полногрудые. Но самым главным здесь было другое, что мгновенно привлекло внимание Рене: в центре комнаты стояло великолепное фортепьяно — такие ей доводилось видеть разве что в Версале.

Тайрон, казалось, ничуть не удивился ее реакции; он зажег свечи и поставил их на стол, на фортепьяно и на камин. Он снял атласный жакет и сразу стал похож на Тайро-на, который стоял на ступеньках башни в Гарвуд-Хаусе в расстегнутом жилете и в рубашке, распахнутой на груди. Его влажные волосы были завязаны хвостом на затылке, но несколько прядей вырвались на свободу и разметались по щекам и шее. Дождь смыл большую часть грима, полотенцем он снял остатки, и лицо его обрело привычный, естественный бронзовый цвет. Щеголь исчез, а вместо него перед глазами Рене предстал мужчина, красивый настолько, что захватывало дух, и такой загадочный, противоречивый, за внешней красотой которого скрывалось множество тайн. Осознав это, Рене почувствовала, как дрожит, и дрожь пронизывала ее до самых глубин.

У нее закружилась голова, когда Тайрон оглянулся через плечо и улыбнулся; на миг ей показалось, что она видит перед собой Тайрона-мальчика.

— Ну, — сказал он, — станьте сюда.

Когда она встала там, где он хотел, он подошел к одной из длинных облицовочных панелей и что-то нажал. Панель отошла, и она увидела три пальто разного цвета, несколько черных треуголок, перчатки и высокие кожаные сапоги. За следующей панелью были спрятаны футляры с оружием, длинноствольные пистолеты, мешочки с пулями и порохом; на стояках разместилось не меньше дюжины мечей различной формы и веса; были здесь и тонкие дуэльные рапиры, и мощные клинки из Хайленда.

Возле третьей, последней панели он остановился и предложил Рене руку. Она протянула ему свою маленькую ручку, он сжал ее в большой теплой ладони и коснулся губами. Потом он прижал пальцы Рене к замку, скрытому в запутанной деревянной резьбе. Панель открылась, он поднял канделябр повыше, и Рене не смогла удержаться от легкого вскрика. Полки шкафа были разделены на отделения, большинство из которых обтянуты фетром или бархатом. Там лежали ожерелья, браслеты и серьги с драгоценными камнями: алмазы, рубины, изумруды, турмалины, жемчуг сверкали и переливались при свете свеч; были там и золотые цепочки, и часы, и золотые и серебряные монеты.

— Мой Бог, — прошептала она. — Все это…

— Награбленное добро, — усмехнулся Тайрон.

— Но… так много!

— Да, но в Лондоне гораздо больше. Намного больше того, что я смогу потратить за всю жизнь.

— Тогда почему вы продолжаете заниматься этим, месье? Ради чего рискуете?

— Давайте скажем так: я еще не нашел вместо этого ничего, что так же возбуждало бы меня.

Глаза Рене расширились и стали ярко-синими; она смотрела на Тайрона долго, не спеша отводить взгляд.