Таинства Церкви

Однако само греческое слово не является копией латинского термина. На Востоке оно зафиксировано в богословском языке уже у Леонтия Византийского. Тем не менее, в православную евхаристическую терминологию оно в полной мере вошло в XV в., при патриархе Константинопольском Геннадии Схоларии. Термин «пресуществление» использовался и в последующие века некоторыми святыми отцами — в частности, свт. Феофаном Затворником, свт. Филаретом Московским, св. прав. Иоанном Кронштадтским. Несмотря на это, термин «пресуществление», как ассоциирующийся с латинской схоластикой, у ряда православных богословов вызывал отторжение. Так, архиеп. Василий (Кривошеин) утверждал (заметим, не вполне точно), что термин «пресуществление» появился в Катехизисе свт. Филарета Московского в результате его (Катехизиса) «латинизации» и «не всегда удачного» исправления и «согласования с Исповеданиями Петра Могилы и Досифея». «Правда, — добавляет архиеп. Василий, — . слово “пресуществление” объясняется, со ссылкою на Исповедание Досифея, в православном духе в смысле непостижимого и действительного преложения, тем не менее можно только жалеть о внесении в Катехизис этого чуждого православному преданию схоластического термина»[210]. Таким образом, даже сожалея об употреблении термина «пресуществление», архиеп. Василий (Кривошеин), тем не менее, считает возможным его православное истолкование и употребление. Владыка Василий рассуждал об этом в докладе на тему: «Символические тексты в Православной Церкви», представленном Комиссии при Священном Синоде Русской Православной Церкви, учрежденной в 1963 г. для разработки тем ожидавшегося Всеправославного Предсобора. Позднее, как мнение самой Комиссии, доклад этот был одобрен на заседании Священного Синода 20 марта 1969 г.[211]

Сегодня термин «пресуществление» является привычным и устоявшимся, он удобен тем, что подчеркивает реальность изменения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа и не допускает перетолкований Таинства Евхаристии в протестантском духе, почему он и был использован и утвержден Константинопольским Собором 1691 г., Деяния которого были приняты Русской Православной Церковью. Термин этот сегодня не стоит отождествлять со всей католической средневековой схоластикой и теорией transsubstantiatio. В православной трактовке термины «пресуществление» и «преложение» — тождественны.

Еще в эпоху иконоборчества появилась теория, которая позднее нашла себе воплощение в умах протестантских богословов, согласно которой евхаристические хлеб и вино не меняют после освящения своей природы, а только «усваиваются» Господом Иисусом Христом. Так, на VII Вселенском ^боре диакон Епифаний, выступая в обличение еретиков-иконоборцев, говорил, что они, «будучи объяты нечестием и коварством, защищают себя софизмами и Cвятые Дары называют Телом Христовым не в смысле преложения, а по положению, в смысле усвоения»[212]. Иными словами, согласно представлениям еретиков, хлеб и вино соединяются с Ипостасью Христа, с Его Божеством, и только в силу этого соединения называются Его Телом и Кровью. Отцы Церкви, однако, неоднократно и ясно свидетельствуют о реальном изменении природы вещества в таинстве, и можно смело говорить о существовании consensus patrum по этому вопросу. Свидетельство же Вселенского Собора имеет для нас наивысший авторитет. По словам О. Клемана, «сакраментальный реализм отцов тотален. Хлеб полностью претворяется в Тело Христа, вино — в Его Кровь. “Изменение” [независимо от того, каким термином оно обозначено — архиеп. К.] совершается всецело и не подлежит обсуждению»[213]. Простота церковного исповедания никогда не подразумевала чего-либо иного, кроме ясной евангельской веры в истинность Слова Божия: «Сие есть Тело Мое», «Сия есть Кровь Моя».

Для Православия фундаментальнейшим утверждением является истина, что мы причащаемся тому самому Телу, которое Христос воспринял в Воплощении, исцелил и обожил. Без этой веры теряет полноту и смысл сама тайна Спасения и Искупления. Отрицая протестантский евхаристический «номинализм» мы исповедуем, что христианин входит в тайну Искупления, причащаясь прославленного Тела Христа. Учение о «воипостазировании» евхаристических Даров, по сути, опровергающее реальное превращение хлеба и вина в подлинное Тело и подлинную Кровь Воплощенного Сына Божия, чуждо Преданию Церкви.

Экклезиологический аспект Евхаристии

Евхаристия — Таинство единства Церкви. Без Евхаристии нет и не может быть никакого другого Таинства, поскольку изначально нет и не может быть Церкви без Евхаристии: «Тело Его. есть Церковь» (Кол 1. 24), говорит апостол Павел.