Однажды утром на еврейском кладбище в Жолкеве нашли прижавшуюся к могильной плите необыкновенной красоты девушку. Она была в одной рубашке, дрожала от холода, руки и грудь в царапинах. Сказалась еврейской сиротою, выросшей при монастыре. Ночью призрак отца схватил ее и перенес сюда: вот следы от его когтей. («По-видимому, она выучилась в монастыре искусству наносить себе ранки», — пишет Грец. И продолжает: «Монастырская обстановка вызывала и поддерживала в ней фантастические грезы и дала ее уму и сердцу эксцентрическое направление».)
Даром что времена наступили, по известному выражению, «сравнительно вегетарьянские»: казаков крепко прищучили под Берестечком, Ян Казимир позволил «новоправославным» исповедовать свою исконную веру. Все равно жолкевская община предпочитала жить по неписаным законам. Беглянку из монастыря переправили от греха подальше — с противоположным, правда, результатом. «Из своей красоты Сарра сделала безнравственное употребление». Амстердам, Франкфурт-на-Майне, Ливорно — маршрут ее европейских гастролей.
У голландцев есть обыкновение, которое приводило в замешательство их угнетателей — надменных солдат герцога Альбы. На людях важные, как павы, а д
Как и все — от синдиков в отложных белых воротничках до продрогшего старика перед жаровней, — Сарра не обращает внимания на зевак, глазеющих на нее, как в картинной галерее. Обычно это иностранцы, которых забросило сюда — кого любопытство, кого нужда. А кто по торговому делу, как этот контрабандист с люггера «Богородица ветров».
«Бенц! Бенц!» — утешно бьют часы на Вестеркирке, особенно когда играешь в прятки на чердаке. Так было и так будет — и в 1648 году, и в 1944-м[37].
Контрабандист показал пальцем на себя, затем на ту, которая ему приглянулась. Сарра встала и взошла в полумрак своей кельи. Страж, прохаживавшийся вдоль противоположной стены в угрожающе надвинутой на глаза шляпе, достал из-под плаща связку ключей и открыл дверь — а мог бы тем же движением достать пистолетто и открыть дверцу кареты на большой дороге.
— Оплата труда сдельная.
Тянуло сыростью, раздеваться было хлопотно и зябко. Сарра налила гостю зелена вина — винью верде, которое любили португезы. (Избавим читателя от малоаппетитного зрелища, как мы избавили его от списка сочинений Авраама Яхини.)
— Как тебя зовут?
— Франсуаза… но ты — ты не здешний, хотя еврей.
— И как ты догадалась, что еврей? Интересно послушать.
— Но ты приезжий… — повторила она.
— По-твоему, евреи только в Амстердаме живут? Мои деньги ничем не хуже их денег.
— Откуда ты? Рэд йидиш?
— Ну и ну! Ай да Франсуаза! А ты, сестренка, откуда? Такую ашейненке только в Польше встретишь. Тебе здесь не место. Меть повыше.
— Меня отсюда скоро заберут.
— Кто?
— Мой жених.
— Ты ему уже написала, где тебя искать?
— Он и так знает.
— Парень не промах. Зачем чужого Шломчика кормить, когда можно на себя трудиться.
— Тебе со мной приятно?
— Очень. Франсуаза, как тебя зовут?
— Саррой.
— Сарочка… Ты красивая девочка, Сарэлэ, а тут темно.
— Хочешь, зажгу лампу?
— Давай… Очень красивая. Разденься, явись во всей красе…
(«Воротики недолгой паузы» — цитата.)
— Будь я твоим женихом, я бы дорого брал за свою ревность. А тебе еще долго его ждать?
— Это тайна. Я знаю только, что он в пути (у бэд
— Он что, Машиах? (На вопрос, когда придет Мессия, отвечают: у бэд
— Да. Я невеста Машиаха.
— Это тебе во сне приснилось? Или нагадали?
— Това нагадала.
— Кто эта Това?
— Росли вместе. «Тебя ждет мессианский брак. А до того будешь нэкев
— Чьи сестры?
— Ну, которые в монастыре, в Жолкеве.
— Ты из Жолкева? Где ты там жила?
— Пшед казацев? Коло брами жидивски, первший дом.
— Твоего тату Фроим-Фишель звали?
— Так.
— Сарочка, я Исрулик, твой братик. Не узнаешь? Забыла?
Единоутробная плоть! Они схватились, не помня себя от счастья.
— Сарочка, жизнь моя! (Хайсл!) Ты спаслась!
— Я забралась на чердак к Юзефовичу[38]. А ты?
— А я был в обороне (ин хаг
— Исрулик…
— Что, моя родная?
— Бесаме мучо… кись… кись мир…
Они еще долго лежали, обнявшись, и не могли нацеловаться. Страж заподозрил неладное. Кричит снизу:
— Франсуаза! Все нормально? (Голос Франсуазы: «Все нормально, папаша».) Со счету не сбейся, — и закрыл дверь.
— Я тебя отсюда вызволю.
— Ты не можешь, только