Тайная жизнь растений

Отец смотрел телевизор. Если он не играл в шашки сам с собой, не поливал цветы или не ушел прогуляться, значит, сидел перед телевизором. По пятидесяти каналам, в том числе кабельным, круглые сутки транслировались разные передачи. Но отец их не смотрел. У него всегда работал один и тот же канал, посвященный игре в шашки. Он не включал ни новости, ни сериалы. Похоже, его не интересовали никакие события в мире, он даже газет не читал. Собственно, как и я.

Отец выглядел усталым. Он даже не шелохнулся, когда я принес ему кофе. Я поставил перед ним чашку и, проследив за его взглядом, тоже сосредоточился на экране телевизора. Отец сидел, уставившись на шашечную доску. Может быть, он таким образом пытался оценить свои собственные силы в игре. Но я в шашки не играл, и мне эта передача показалось невыносимо скучной. Пока я пил кофе, отец сидел, не отрываясь от этого занудства на экране, он не сделал ни глотка из принесенной мной чашки и, будто вообще не замечая, что я рядом, смотрел передачу. Похоже, пока она идет, поговорить с отцом не удастся, но я понятия не имел, когда игроки закончат партию. Делать нечего, я допил кофе и, забрав свою чашку, вышел из комнаты.

Впервые за долгое время я достал свою дорожную сумку, расстегнул молнию внутреннего кармана и нащупал там кассету с записью песен Сунми. Во время моих скитаний вдали от дома я всякий раз, когда накатывали воспоминания, ставил эту кассету и слушал, как она пела. Я ни разу не подумал, что должен забыть ее. Ни разу даже не попытался. Так что причин не слушать эту запись не было. Наоборот. Я слушал ее пение снова и снова и задавал направление моей упрямой страсти, которая рвалась на волю. Если бы не эти песни, я бы, наверно, бросился к Сунми. Но, вернувшись домой, я перестал слушать кассету. Я не открывал дорожную сумку ни под каким предлогом. Отчасти из-за брата, отчасти из-за того, что я научился контролировать свою страсть и без этой кассеты. Может быть — сознательно или неосознанно, не знаю — я и домой-то решил вернуться, потому что смог справиться со своими чувствами.

Я вставил кассету в магнитофон и подключил наушники. Я не хотел ни с кем делить песни Сунми. Все было как раньше, ничего не изменилось.

Вот моя душа, для тебя слепила ее.
Так давно она ждет лишь тебя —
Долго ли ждать еще будет сердце мое?
Неужели не взглянешь хоть раз?
Пока душа не растаяла,
Пока не сгорела дотла, как свеча,
Сделай фото души моей, мастер.
Пока она, как огонь, горяча.

Звуки ее песни обволакивали меня подобно благоуханному аромату. Все было как раньше. Ничего не изменилось.

14

Найти Сунми было несложно. В конце концов, подобные вещи были моей работой. Я прекрасно помнил, где жила ее семья несколько лет назад. У меня даже адрес был записан и телефон. Первым делом я позвонил ей. На мою просьбу позвать Сунми какая-то пожилая женщина с хриплым голосом заявила, что здесь таких нет, и бросила трубку. Я набрал телефон справочной, 114, и узнал новый номер Сунми.

Как сказали мне в регистрационном бюро, три года тому назад ее семья переехала. Но они по-прежнему жили в Сеуле, причем недалеко от старого дома. Я опять позвонил — уже по новому номеру. Не знаю точно, кто взял трубку, но, скорее всего, этот низкий голос принадлежал ее отцу. Я попросил позвать Сунми — мужчина переспросил в ответ, кто это, — я колебался, не зная, что ответить. Кем я ей прихожусь? И, что еще важнее сейчас, как мне представиться ее отцу?

— Вам нужна Сунми? — В его голосе зазвучали нотки удивления и беспокойства.

Первое, что мне пришло в голову, это назваться ее старым другом. Похоже, мой собеседник не особо-то поверил мне, потому что коротко ответил, что ее нет, и повесил трубку, даже не спросив моего имени.

Перезванивать опять не было смысла. Похоже, Сунми не жила с родителями. Или она стала жить одна, самостоятельно, или… Неужели она вышла замуж? Ничего странного, этого вполне можно было ожидать. Ей ведь уже больше тридцати. Мне все равно стало грустно.

На следующий день я позвонил по тому же номеру, чтобы еще раз попытаться узнать, как можно связаться с Сунми. Мужчина, которого я накануне принял за ее отца, ничего не заподозрил. Что, в общем, было естественно. Я не стал повторять вчерашних ошибок и заранее решил, что представлюсь однокурсником Сунми. Работая посредником, я делал так не раз. Когда я сказал, что, как староста, собираю контакты бывших однокурсников, чтобы устроить вечер выпускников, отец Сунми без вопросов дал мне ее новый номер и адрес. Я поблагодарил и повесил трубку.