Тайная жизнь Лиззи Джордан

Как бы то ни было, а ужин в колледже начинался ровно в семь, но уже с полседьмого у столовой собиралась очередь. Естественно, не потому, что столовская еда была такой уж замечательной, а просто из-за того, что если попасть внутрь столовой к началу раздачи обычной дряни, то можно было отхватить сливочный кекс или «конвертик», а не подозрительного вида желатиновый пудинг. Кексы были в целлофане, и считалось, что столовский повар не может испоганить их своими кретинскими гастрономическими экспериментами. Хотя пять дней из шести кексы мне доставались абсолютно черствые.

— Думаешь, здесь можно есть? — спросил Брайан. Я сразу же обратила внимание, что он говорит шепотом.

— Что? — пробормотала я.

— Я сказал, — сказал он еще тише, из-за чего ему пришлось наклониться прямо к моему уху, — ты думаешь, здесь можно есть?

— Да, — ответила я как можно убедительней. Он, конечно же, смеялся надо мной, помня замечание Мэри про регулятор громкости, поэтому я заговорила с ним медленно и четко, как с французом.

— Ты должен встать в очередь, — сказала я ему. — У нас в Англии это называется очередь, — добавила я, ухмыльнувшись.

— Вот как? Очередь? Как много еще предстоит узнать, — шепотом ответил Брайан, пристраиваясь на ступеньках рядом со мной, в то время как его жизнерадостные и сияющие друзья изучали доску объявлений и переписывали все то, чем редко утруждали себя британские студенты, вроде расписания консультаций и занятий в секции нетбола.

Игнорируя своего нового компаньона, я попыталась читать книгу, которую впервые открыла после покупки в «Блэквелле» — нашем оксфордском книжном супермаркете, напоминающем пещеру. Я могла сутками сидеть в «Блэквелле» и читать главным образом самоучители, но роман «Вдали от обезумевшей толпы» входил в программу семестра. В отличие от поэзии и драматургии, романы я не любила. А читать надо было много. Работы было столько, что это сводило на нет все плюсы моей специализации на английской литературе.

— Читаешь Харди? — вежливо спросил вежливый Брайан.

— Да. Читала бы, если бы не отвлекали, — буркнула я, снова приступая к первому предложению предисловия.

— Вообще-то Харди — один из моих любимых писателей, — не унимался Брайан. — Ты «Тэсс» читала?

— Фильм смотрела, — ответила я.

— Неплохая экранизация, как ты думаешь?

Откуда мне было знать. Я ведь не читала книгу после фильма. Я даже не знала, что название книги не просто «Тэсс». Но кивнула головой.

— Мне нравится там девушка, — сказал Брайан. — Кстати, меня зовут Брайан Корен.

— Бва-айан, — машинально сказала я. Я не могла удержаться от ассоциаций с римским императором в исполнении Майкла Палина: на первом курсе мы пересматривали монти-пайтоновскую «Жизнь Брайана»[3] по два раза в неделю. В комнате отдыха первокурсников было всего две видеокассеты (другим фильмом был «Крепкий орешек»). Я прижала ладонь к губам, сообразив, что я говорю.

Брайан рассмеялся несколько уязвлено.

— Монти Пайтон, да? Этот фильм — проклятье всей моей жизни. Моей жизни Бва-айана.

— Извини, — сказала я, сморкаясь в платок. В это время года у меня всегда был насморк. — Это я машинально. Такая местная шутка.

— Понял. А тебя?

— Что меня?

— Тебя как зовут? — не отступался он.

— А! Элизабет Джордан. — Я сунула платок в карман и машинально протянула руку.

— Рад познакомиться. Элизабет — это в честь английской королевы? — спросил он, довольно крепко пожимая мне руку.

— Нет, — засмеялась я. — Мои родители не похожи на монархистов. Кажется, меня назвали в честь Лиз Тейлор.

— Кинозвезды? Ого. Кажется, я знаю почему, — кивнул он. — У вас глаза похожи.

— У меня и Лиз Тейлор? — я задохнулась. По-моему, у нее самые красивые глаза в мире. — Ты правда так думаешь? — с жаром спросила я.

— Во всяком случае и у тебя и у нее по два глаза, — подлил он ложку дегтя, но сделал это с улыбкой. С довольно милой улыбкой, говорившей о том, что он, вероятно, просто пытается освоить английский сарказм.

— У меня еще и зубы свои, — добавила я, чтоб он понял, что я не обиделась.

— Слушай, сюда идут твои друзья, — сказал Брайан, привставая со ступенек. — Я, пожалуй, пойду. По-моему, они меня приняли в штыки, а я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за общения с врагом.

Действительно, Билл и Мэри направлялись к нам по коридору. На Билле была велосипедная форма «Тур де Франс» (мы подозревали, что она не стиралась с тех пор, как носивший ее английский спортсмен пересек финишную ленту: Билл выиграл ее на лотерее в университетском вело-клубе), а Мэри выглядела так, будто ее любимую собачку сожрал голодный крокодил (на самом деле у Мэри это означало вполне сносное настроение). Увидев меня, Мэри повернулась к Биллу и зашептала ему в ухо какую-то явную гадость. Она часто жаловалась, что мы ни с кем не знакомимся, но ее талант ненавидеть любого с первого взгляда мало тому способствовал. Завидев Мэри во дворе колледжа, даже самые самоуверенные студенты ретировались в здание.

— У твоей подруги умер кто-то из родни? — спросил Брайан. — Она все время выглядит ужасно несчастной.

— Готический тип, — пояснила я. — Имидж такой.