Тайная жизнь Лизы

Нечто среднее между «Невоспитанными мужчинами» и «Степфордскими женами». Я один раз была в квартире у еще незамужней Салли, на девичнике, который она благоразумно устроила за месяц до свадьбы, так что ей не грозило мучиться от похмелья в момент принятия брачных обязательств. Во-первых, кто устраивает девичник дома, а не в каком-нибудь разухабистом ночном клубе? Во-вторых, кто готовит на девичник три сотни сырников? И наконец, кем надо быть, чтобы в двадцать четыре года уметь готовить сырники? И иметь для их приготовления специальный противень, еще до того, как он будет указан в списке свадебных подарков как самая необходимая вещь?

Но все равно этот девичник мне запомнился. Было две бутылки вина. Красное опрокинула Джина – классная Саллина тетка, которая держалась на ногах только за счет палки и родного чиппендейла[22] (хотя было ясно, что мужского стриптиза нам в тот вечер не дождаться). Бутылка белого вина ушла на то, чтоб оттереть с ковра пятно красного. После чего мы смотрели фильм «Четыре свадьбы и одни похороны» и всерьез рассуждали, как не везло Хью Гранту, что он до самого конца фильма не мог подвести Энди Макдауэлл к алтарю.

– Как жаль, что вы с Колином не женитесь одновременно, – сказала мне Салли в конце вечера, когда я помогала ей сметать крошки с когда-то белоснежного ковра. – Колину бы понравилась двойная свадьба, если бы у меня тоже был брат-близнец, – задумчиво произнесла она. – Он был бы для тебя идеальным мужчиной…

Теперь она прикидывала, не подойдет ли Ричард на эту роль.

– Чем занимаетесь? – спросила она после того, как они исполнили ряд странных телодвижений, в ходе которых она пыталась пожать ему руку рукавицей для горячих блюд.

– Я бухгалтер, – ответил он.

– Неужели? Должно быть, ужасно интересная работа, – сказала она с теплой улыбкой и без всякой иронии.

– Иди сюда, Ричард, садись, – крикнул Колин из гостиной. – А девчонки пусть там готовят. Салли не любит, когда я болтаюсь на кухне. Правда, Салли?

– Не люблю, – сказала мне Салли заговорщическим шепотом. – Знаешь, он совершенно к этому не пригоден. Если я прошу его помочь мне с готовкой, то в конце концов приходится все переделывать, как только он уходит из дому. Конечно, я ему об этом не говорю. Я хочу сказать, что я ценю его стремление помочь мне.

Стоявший в дверях Колин улыбнулся, по-волчьи показав клыки. Если он и слышал, как низко она ценила его неудавшуюся попытку приготовить жаркое, то ему было все равно. На самом деле у меня зародилось подозрение, что он на это и рассчитывал. Если сжечь воскресный ростбиф, то больше вас никогда не попросят его готовить. Ловко. Хотя со мной такое не выходило. Я сжигала все, к чему прикасалась на кухне. Даже кастрюли. И мне всегда по новой поручали готовить.

– Давай, Ричард, – позвал Колин. – Пропустишь матч. Ты ведь наверняка любишь регби. – Он потянул Ричарда за собой, пока Салли совала мне в руки давилку для пюре и пакет масла.

– Умеешь давить пастернак? – спросила она. – Это так же, как картошку.

– Понятно. Как твоя работа? – спросила я.

– Да так себе. Меня немного повысили в должности, до замначальника, и они хотели, чтобы я через неделю поехала на торговую ярмарку во Франкфурт, но Колин еще раньше попросил меня принять в пятницу вечером его босса, поэтому я не поехала.

– Мне показалось, или наступил двадцать первый век? – спросила я, ни к кому не обращаясь, и стала мять пастернак так, словно это была тупая Саллина башка.

Из-за моего плеча выглянула мама и сказала, что я неправильно давлю.

– Не так сильно… Я оставила твоего приятеля с мужчинами. Надо сказать, сначала он мне показался симпатичным, а потом я заметила у него на руке татуировку. – Мама глотнула воздух.

– Татуировку? Какую татуировку? – спросила я.

– Вот здесь. – Она показала на тыльную сторону левой руки.

– Мама, – вздохнула я, – это не татуировка. Это он просто написал шариковой ручкой, что мы сюда едем, чтоб не забыть. У Ричарда нет татуировки.

– Шариковой ручкой? На руке? Неужели он не может запомнить, что ему делать завтра? Честное слово, Лиза, где ты их таких выискиваешь?

Конечно, когда-то главной темой в семье был Брайан Корен. Я возила его к родителям в тот незабываемый год, когда незадолго до конца весеннего семестра он высказал желание посмотреть деревеньку, где я выросла. Пока он не предложил мне, мысль о том, чтобы познакомить его с родителями, не приходила мне в голову. Впрочем, приходила, но я не хотела, чтобы у нас все тут же кончилось, а это происходило всегда, когда к моим отношениям с кем-то подключалась семья. Возможно, тут не обходилось без мамы, которая ненароком выкладывала на кофейный столик журнал «Невеста и дом», – каждый раз, когда я приезжала не одна.