Тайная жизнь Лизы

– Я – за, – неожиданно сказал Брайан. – Смотрите, что я сегодня купил. – Он задрал свою аккуратную футболку, под которой оказалось нечто похожее на распыленную краску – ярко-синее лайкровое трико. – Видишь ли, я купил это для гребли, – заверил он меня. Незадолго до того его приняли в нашу гребную команду, занявшую второе место, и теперь он каждое утро вставал в шесть часов и шел на тренировку. Псих. Ничего, пройдет. – Широкая одежда стесняет движения, – пояснил он, а Билл энергично и утвердительно затряс головой.

– Еще как стесняет.

Я посмотрела на Мэри, пытаясь понять, что она думает, но она не могла отвести взгляд от мускулистого торса Брайана. Его мышцы выглядели довольно впечатляюще. До этого я как-то не замечала, какая у него прекрасная фигура. Правда, и в спортивном трико мне его видеть не доводилось.

– Погода стоит холодная, – засомневалась я. – Все-таки ноябрь.

– А ты надень самые толстые трусы и шубу, – игриво хмыкнул Брайан.

– Пошли, Лиз, – вдруг стала настаивать Мэри. – Посмеемся.

Я в ужасе посмотрела на Мэри. «Посмеемся»? Никогда прежде Мэри Бэгшот не говорила, что на вечеринках «Два предмета одежды» «можно посмеяться», напротив, она обычно характеризовала их «жалкими сопливыми потугами развлечься» и «поводом для дебилов и извращенцев вроде Билла показать всем свое вонючее потное трико и позырить на полуголых девиц». А теперь ей, видите ли, интересно знать, можно ли считать обувь предметом одежды. Естественно, нет.

– Если не хочешь – не ходи, – сказал Брайан, пожимая плечами. – Но было бы здорово, если бы ты пошла. Надень свитер и джинсы. Вот тебе и два предмета. И не замерзнешь. Я просто обязан посетить одну из ваших безумных вакханалий до возвращения в Америку. В Штатах такого вообще не бывает: у нас чуть что – могут обвинить в сексуальном домогательстве…

– А не будет домогательства – считай вечеринка прошла впустую, – бесстрашно заявила Мэри. Да она еще и кокетничает. Нет, ей точно надо было вправить мозги.

– Ну, не знаю, – пробормотала я. До того вся эта идея казалась мне постыдной, детской и мучительной для незагорелых участников. Я к тому времени проучилась в университете достаточно долго и побывала не на одной такой вечеринке, так что совершенно не чувствовала себя обделенной. У меня в голове не укладывалось, что Мэри со мной не согласна. Ее отношение к таким вещам обычно было совершенно категоричным. Разве не она заявляла, что Андреа Дворкин[7] слишком сильно красится? Что с ней случилось?

– Да ладно. Не будь такой душной, – Мэри игриво ущипнула меня. – Вот стукнет тебе пятьдесят, тогда и носи бесформенные джинсы и свитер. А пока можно показывать свое молодое тело, не жирное и дряблое.

Это все и решило. Два слова «жирный» и «дряблый» напомнили мне, что я должна получать удовольствие от жизни, потому что пока еще могу носить обтягивающие джинсы дудочкой для красоты, а не в качестве корсета для двух тумбочек, на которых стоит полторы тонны целлюлита.

– Как же я разденусь, – простонала я. – Я две недели не брила подмышки.

– А мы подождем, – сказала Мэри, чувствуя, что я готова сдаться.

И в результате мы отправились на эту вечеринку «Два предмета одежды» – слава богу, ее организаторы, два парня из команды регби, к нашему приходу напились и едва могли сосчитать, сколько на нас было предметов. Они шлепнули нам на ладони штамп в виде улыбающейся мордочки, что означало, что мы заплатили за вход. Фактически на мне было три предмета одежды. Вы пробовали надеть джинсы, не проложив между ними и телом кусочек хлопковой ткани? Я готова была заплатить штраф за нарушение правил, лишь бы не поцарапаться заклепками.

Мэри, одетая в довольно откровенное платье из лайкры (я думала, она его выкинула, еще когда прочитала «Миф о красоте» Наоми Вулф[8]), а также бейсбольную шапочку Брайана, постоянно хватала меня за руку и спрашивала, не заглядывает ли ей кто под юбку. На самом деле никто бы ничего и не увидел, было так темно, что невозможно было понять, чья это задница вертится перед тобой – мужская или женская.

Мы с Брайаном протиснулись к бару, избегая прикосновений к голым рукам и ногам, которые напоминали мне о каких-то виртуальных дворцах в духе фильмов семидесятых годов. Но Билл чувствовал себя как рыба в воде. Мэри, как ни странно, тоже. Когда мы с Брайаном вернулись, держа в руках скользкие пластиковые стаканы, тонкая ладонь Мэри лежала на волосатом плече Билла, а ее голое бедро скользило по его обтянутой лайкрой ляжке в ритм основной музыкальной теме из фильма «Шафт»! Три минуты спустя они впились друг в друга губами, словно четырнадцатилетние подростки, у которых только что сняли брэкеты.

– Ничего себе!

– Вот так сюрприз, – сказал Брайан, когда мы отошли и оставили их наедине. Насколько это возможно в помещении, набитом людьми так, что вот-вот рухнут стены. Брайан тоже удивился, увидев, как Мэри взасос целуется с Биллом, а что было бы, если б он присутствовал при нашем разговоре в супермаркете про сыр и шланги!