Снижаясь, Носов вел боевую машину поперек курса колонны. Он нажал на гашетку, когда до головной машины американцев оставалось около ста метров. Крупнокалиберные пули начали крушить деревья и кусты. Огненная дорожка с каждым мгновением приближалась к цели. Дорога вскипела от разрывов, но американцы продолжили преследование. Штурман заметил, что огонь по беглецу усилился.
— Ладно, — бросил Носов, поправив шлем с откидным забралом, — попробуем по-другому. Парни, держитесь, я мигом все устрою.
— Давай, браток, — услышал он отзыв Джеба.
Пилот развернул машину, отяжеленную противотанковыми управляемыми ракетами М-17 «Скорпион». Набрав высоту, он поймал в перекрестье бортового дисплея вырвавшийся вперед джип и нажал пусковую кнопку на рычаге управления. «Скорпион» словно оттолкнул вертолет, ушедший с курса, и помчался навстречу цели. Вильнув в сторону, ракета понеслась вдоль дороги, снижаясь. За мгновение до взрыва «Скорпион» распластался над шоссе воздушной торпедой и догнал цель. Джунгли ахнули от мощного взрыва. В небо взметнулись прожорливые языки пламени, фрагменты тел и обломки машины.
Упорство американцев удивило Носова. Огненный очаг с двух сторон объезжали оставшиеся джипы. Он отсалютовал им вторым «скорпионом». Сделав очередной заход, пустил в расход еще одну машину.
— Кажется, отстали, — доложил штурман. Теперь по дороге, не снижая скорости, ехала лишь одна машина. — Джеб, даю вам и себе минут пять. Как понял?
— Пять минут, Ястреб.
Вертолет распростерся над «Хаммером», сбросив скорость и высвечивая фарой дорогу.
— Как в Голливуде! — не стерпел штурман. — Будет о чем рассказать чужим детям.
Носов вырвался вперед и посадил вертолет, преграждая дорогу джипу. Штурман сдвинул дверь и опустил трап с левого борта. Сойдя на землю, он помахал рукой, приветствуя первого члена диверсионной группы, второго...
— Далай-лама? — попробовал он угадать, видя человека в белом.
Он хлопал каждого, кто ступал на лестницу, по плечу. Еще раз удивился, увидев красивую блондинку.
— Неплохо... Миша, — представился он и на манер аборигенов ткнул себя в грудь.
— Мишель, — назвалась журналистка.
— Это судьба...
Едва вертолет оторвался от земли, в небе показались огни американского «ночного ястреба». Он дал очередь из одного пулемета, тут же по «Ми-8» отработал второй.
— Это все? — спокойно заметил Носов, заложив крутой вираж. На подвеске остался последний «скорпион». «Ночной ястреб» мог выстрелить разве что носилками для перевозки раненых. Его пилот позволил командиру российского экипажа посадить цель в центр прицела и придавить пусковую кнопку. В последний раз ночное небо озарила вспышка. Она превосходила остальные по силе и яркости. Девять тонн топлива огненным дождем пролились на землю.
— Вот и все, парни, — спокойно заметил Носов. — Уходим в Браззавиль.
Абрамов видел привычную картину. Но она сразила его в очередной раз. Едва полет вертолета стал ровным, а опасность осталась далеко позади, его бойцам словно вкатили сильную дозу наркотика. Кок спал, откинув голову назад. Через открытый рот вырывалось его тяжелое дыхание. Рядом в позе часового на посту спал Чижик. Спина прямая, голова не касается обшивки салона. Джеб и Тимур касались друг друга головами.
Все тот же и совсем другой Джеб. В пропитанной порохом униформе, с запыленным лицом, он держал руки на карабине. Он казался старше своих двадцати восьми лет. Казалось, эта боевая машина — его родной дом.
«Почему я раньше не успокоился и не подумал о них, — рассуждал Абрамов, недовольный собой. — Ведь это было так просто».
Он пересилил в себе желание разбудить Блинкова и сказать ему: «Не могу передать, что чувствую сейчас».
Под его пристальным взглядом Джеб проснулся. Он пересел к левому борту и вынул из кармашка «разгрузки» спутниковый телефон. Сунув его в руки капитана, хрипло сказал:
— Позвони родителям. Волнуются.
— Это ты вовремя напомнил, — улыбнулся Абрамов.
— Потом позвони Лолке. Она ждет. Я всегда понимал ее, но один раз не сумел этого сделать. — Он не удержался и немного переиначил Тимура: — Я здесь и ради нее тоже.
63
Питер Шейлер сгорбился в кресле и на сутулой спине ощутил свой возраст. Семьдесят лет давили на него неподъемным грузом.
В этот раз обвинения в его адрес станут обоснованными, если он не сумеет четко объяснить, что же на самом деле произошло на секретных объектах. От него не примут стандартное разжевывание фактор: мы работаем, мы выяснили следующее, мы надеемся...
На террористах, содержащихся в «Матрице», строилась большая игра. Они не были козырной картой в международной колоде, но джокером. Но не дай бог, мир узнает, что рубашка на самом деле крапленая — она ярко-оранжевого тюремного цвета.
Питер припомнил заключительные слова Херши, прозвучавшие в этом кабинете: