— Ну вот, теперь мы имеем некую цель- разузнать как можно больше информации о новом Спартаке догмар, — подытожил Кас. — Возможно, затем мы сможем понять, что они задумали, и поменяла ли курс их внешняя политика. — Все взглянули на него как на ненормального.
— Вообще-то курс их политики не менялся с начала времен, — начал Океан, — и называется эта доктрина «Смерть всем чудовищным отродьям», не забыл?
— Не забыл. Только новая голова- это новые идеи и планы. А также пути их достижения. И никогда не знаешь чего можно ожидать от таких фанатиков своего дела.
Александр кивнул:
— Он прав. — Пауза. — Все вы правы. Сегодня все вместе выходим в город. Но на этот раз не в открытую. Как было сказано, пока мы не знаем чего от них ожидать и даже не подозреваем, где они прячутся. А нас всего пятеро. Поэтому всем скрываться, — жестко завершил Александр, глядя на всех неумолимым взглядом. Он не хотел по неосторожности потерять одного из своих только что обретенных друзей. — Теперь можете идти, досматривать наш новый старый дом. Скоро в нем ничего старого не останется. Уж нечистого и пыльного точно.
— И все мы будем жить в нем как большая дружная семья? — ехидно улыбнулся Океан.
— Да.
— Даже Дей? — уточнил он. Александр задумался:
— Кто захочет, — проговорил он после небольшой паузы и двинулся к окну, посмотреть что же происходит за пределами их собрания под сводами уже темнеющего неба. Ему хотелось отдохнуть глазами, взглянув на зеленую панораму за окном.
Все двинулись прочь. Кто на второй, а кто на третий этажи.
— Ах, да, Александр, — его окликнул Дей, — как там женщина? — Все так же остановились и стали ждать ответа. Это было важно. Александр к ним не повернулся, он пытался погасить тут же вспыхнувшие воспоминания о ней.
— Все улажено, — безразличным тоном ответил он.
— Отлично. Сейчас нам не нужны лишние проблемы, — после чего все развернулись и продолжили свое движение вверх по лестнице.
Александр остался один. Женщина….Женщина в прошлом. Навсегда. Пора о ней забыть. И не вспоминать даже имени. Нелли.
Александр медленно развернулся и увидел ружье, лежащее на столе- ружье некогда принадлежащее его отцу. Единственному по-настоящему близкому ему существу. Которого убили догмары. Он подошел и взял оружие в руки. Догмары…. злобные, неуравновешенные догмары.
Вот на этом и следовало сосредоточиться.
Мужчина сидел перед камином. Красные, желтые, черные всполохи огня успокаивали его, танцуя свой порою резкий, а иногда и спокойный танец. Всегда успокаивали. Он любил огонь во всех его проявлениях, во всем его великолепии, будь то пытающееся вырваться на свободу пламя камина, слабый, колеблющийся огонек свечи либо полноценный лесной пожар, поглощающий все вокруг. Последнее он любил даже больше. Наверное, все потому, что огонь жил у него внутри. В его крови всегда бушевало пламя, подчас грозящее сжечь его изнутри и уничтожить полностью, однако он всегда умел его контролировать. В любой ситуации. Он научился этому за долгие годы своей бессмертной жизни, поэтому сейчас, впервые увидевший его, подумал бы, что он состоит из одного лишь хладнокровия и отчужденности, однако немногие знали, что в действительности творится у него внутри. И вряд ли захотели бы это узнать.
Огонь вспыхивал в нем по разным причинам. Иногда от злости, такой, что хотелось убить каждого, оказавшегося на его пути, иногда от прекрасной, манящей идеи, которую тут же спешил осуществить не теряя ни минуты, иногда от ярости, когда хотелось крушить и ломать всё и вся не заботясь о последствиях. А порой и от страсти, временами выходившей за пределы своего очага и несшей в себе нешуточную опасность, страсти, сжигавшей полностью и без остатка, если кому-то не повезло стать объектом его уничтожения.
Однако причиной нынешней «вспышки» являлись не вышеизложенные причины. Сейчас это было искрой удовлетворения, довольства самим собой. Все шло по его плану, по его
Хотя вернулись ferus около недели назад, а может и двух-трех, кто знает, мужчина не спешил встречать их «подобающим образом» и кричать «Добро пожаловать обратно». На самом деле он вообще не спешил их встречать. Пока. Пока он еще подождет и помучает их. А зная об их нетерпении…