Тайная доктрина Третьего Рейха, или Во что верил Адольф Гитлер

Шел трудный 1931 год. В Германии насчитывалось пять миллионов безработных, среднее сословие находилось на грани разорения, парламент был парализован, правительство во главе с 84-летним президентом проявляло беспомощность в делах; в силу таких обстоятельств нацистские лидеры обретали уверенность, что ждать, пока власть окажется в их руках, оставалось недолго.

Тогда же один из руководителей НСДАП Грегор Штрассер, словно сняв фразу с языка В.И. Ленина, хвастливо заявлял: «…Все, что приближает катастрофу… хорошо, очень хорошо для нас и для германской революции» (у Ленина – «для русской революции»). Штрассер (1892–1934), впоследствии раз усомнившись в благости деяний фюрера, будет убит членами СС во время так называемой «Ночи длинных ножей».

И вот 30 января 1933 года Гитлер стал канцлером. Провокационный поджог рейхстага 28 февраля послужил тому, чтобы этот «коммунистический путч» был пресечен чрезвычайным положением – «Указом о защите народа и государства». Распространяемый на весь рейх указ обеспечил юридическую базу для правления национал-социалистов. В марте в стране прошли выборы, давшие нацистам почти 44 процента голосов; и уже 23 марта новый парламент проводит закон о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству – «Закон об избавлении от нищеты и страданий немецкого народа и рейха». И сразу же гитлеровские эмиссары в роли губернаторов отправились для учреждения своего присутствия во все германские земли; к их услугам оказывались местные штурмовики, отряды «Стального шлема» и СС.

С этого момента, как считал будущий диктатор, начинается новая эра, которую стоит отметить чем-то глобальным – наподобие великих предшественников, ознаменовавших свои победы новым календарем, новым летоисчислением. А для этого придется схватиться с Церковью и ее идеологией – Религией. Но, прекрасно осознавал фюрер, открытое противостояние приведет только к его скорому краху. Тогда он намечает первые реальные шаги на пути смены идеологии, и делает это также, как делали много веков назад первые отцы христианской церкви: используя все достижения своих предшественников, и даже прикрываясь ими, постепенно подменять их учение (верования) на новую ересь, обретающую в веках статус непреложной истины. Подход Гитлера в этой масштабной игре расчетлив и тонок: он поставит религию на службу своим интересам, когда не только осознает, но и прочувствует, до конца уяснит, что «…только невежественные в смысле исторических уроков люди могут полагать, что наше движение способно разрешить и религиозную проблему – такую проблему, о которую разбивались усилия веков и великих государственных деятелей».

Н.Д. Жевахов, товарищ обер-прокурора Святейшего Синода Российской империи, прекратившего свое существование с захватом власти большевиками, обозначил в 1923 году эту «проблему, о которую разбивались усилия веков и великих государственных деятелей», так: «Еврейство поставило всему миру альтернативу: – за или против Христа – и мир разделился на два лагеря, ожесточенно враждующих друг с другом и даже до наших дней не разрешивших этой проблемы. История всего мира была, есть и будет историей борьбы, и Второе Пришествие Христа Спасителя застанет эту борьбу в той стадии, когда уже не будет сомнений в победе еврейства, ибо к тому времени сила сопротивления христианства будет окончательно сломлена и не останется веры на земле…».

Как уже говорилось прежде, в начале апреля 1933 г. в Германии прошел однодневный бойкот еврейского бизнеса. Через неделю новые законы исключили евреев из гражданской службы и юриспруденции, запретили еврейским врачам лечить пациентов, пользующихся государственной страховкой, снизили квоту еврейских детей, принимаемых в государственные учебные заведения. Одновременно – по согласованию с Ватиканом – священнослужителям запретили во время общения с паствой давать какие-либо политические комментарии. И католики охотно закрыли рты. Не оттого ли, что были ознакомлены с документами вроде так называемой «Константинопольской переписки» XV века и им подобным свидетельствам, ставшим достоянием широкой общественности с конца XIX – начала XX вв., и еще больше – в 1930-е годы, после прихода к власти Адольфа Гитлера?