Между тем Эрнан Кортес начал свою экспедицию с пятьюстами семнадцатью солдатами (сам он был пятьсот восемнадцатым или, вернее, первым), а к моменту решающих сражений за столицу ацтеков, город Теночтитлан, у Кортеса было немногим более девятисот испанских солдат.
Подавляющее большинство историков утверждает, что военная победа испанцев над ацтеками главным образом объясняется наличием у них конницы и огнестрельного оружия. Кроме того, на этом настаивают в первую очередь советские историки, их победа оказалась не только легкой, но и возможной еще и потому, что испанцы сумели быстро обзавестись союзниками среди индейцев, в частности тлашкаланцами, выставившими им в помощь несколько десятков тысяч воинов.
Нет оснований ставить под сомнение значение ни того, ни другого факторов, сыгравших решающую роль в войне европейских захватчиков с ацтеками в пользу первых. Боевые кони, стальные латы и мечи, наконец огнестрельное оружие не только физически уничтожали ацтекскую армию, но и подавляли ее морально, порождая панический ужас, леденящий душу страх, лишая уверенности и приводя к полной дезорганизации и бегству боевые отряды индейцев.
Однако не менее достоверно и то, что сражение в Теночтитлане, известное под названием "Ночь печали", в чисто военном отношении было полностью проиграно испанцами, и, следовательно, оно должно было нейтрализовать если не полностью, то хотя бы частично элементы военно-психологического превосходства испанцев над ацтеками. Но этого не произошло!
Почему? Ведь ацтеки со всей очевидностью убедились, что испанцев можно победить! И все же, несмотря на то, что в последующих битвах на каждого испанца приходилось чуть ли не по нескольку сотен воинов-индейцев, с невероятной отвагой сражавшихся против завоевателей, а не бежавших в панике от стальных мечей и огнедышащих аркебузов, военные поражения ацтеков следовали одно за другим, и война завершилась их быстрым и полным разгромом.
В чем причины столь невероятных военных успехов испанцев и столь же невероятных неудач ацтеков? Неужели дело только в порохе и железе да еще в боевых конях?
Нам представляется, что на этот вопрос следует ответить решительным "нет"! Дотоле невиданное и чрезвычайно грозное оружие испанцев - их кавалерия оказалась лишь могущественным союзником той страшной силы, которая в действительности сокрушила империю ацтеков. Эта сила предназначалась - и в этом парадокс! - только и исключительно для защиты ацтеков, их государственного устройства, незыблемости существовавших порядков. Она довольно долго, а главное верно, служила именно этим целям. Поэтому ацтеки, вернее их правители, оказались беспомощными и беззащитными, когда внезапно, в час тяжелого испытания, она, вместо того чтобы защитить, обрушилась против самих ацтеков. Они даже не успели понять случившегося, как были раздавлены испанскими конкистадорами. Этой силой была религия ацтеков.
Пожалуй, в истории вряд ли найдется другой подобный пример, когда именно религия оказалась решающим фактором разгрома и полного уничтожения тех, кому она должна была служить верой и правдой.
Скорее наоборот: в минуты смертельной опасности религия мобилизует свои усилия на защиту того народа, в среде которого она распространена. При этом религия отнюдь не бескорыстна, как может показаться на Первый взгляд. В подобных действиях она видит единственное и наиболее эффективное средство самообороны. Вместе с тем именно в период наиболее тяжелых испытаний, каковым в первую очередь является война, религия обретает значительно большую притягательную силу. Она кажется той последней спасительной надеждой, тем чудом, которое одно способно совершить невозможное. Говоря о том, что трудности, порожденные войной, приводят к росту религиозных настроений (речь шла о первой мировой войне), В. И. Ленин писал, что "...война не может не вызвать в массах самых бурных чувств, нарушающих обычное состояние сонной психики... Церкви снова стали наполняться, - ликуют реакционеры. "Где страдания, там религия", - говорит архиреакционер Баррес. И он прав".
Мрачная и жестокая, не признающая компромиссов религия ацтеков с массовыми человеческими жертвоприношениями не знала пределов в своем ревностном служении правящей кастовой аристократии.
Ацтеки находились в той начальной фазе общественного развития, когда чужеродный пленник-раб еще не был полностью включен в экономический механизм зарождавшегося классового общества, когда еще не были до конца осознаны те выгоды и преимущества, которые мог 'дать труд рабов. Однако уже возник институт долгового рабства, распространявшийся на местную бедноту; раб-ацтек находил свое место в новых, развивавшихся производственных отношениях, но он сохранял за собою право выкупа, которого, как известно, лишен "классический" раб. Конечно, иноплеменных рабов тоже подключали к экономической деятельности, однако труд раба пока не стал основой основ этого общества.