Тайна жёлтых нарциссов

Ранним утром, как только открылась библиотека, доктор снова принялся за изыскания. Явившись в библиотеку, он потребовал книги, которые читал накануне, но, когда они оказались в его руках, он даже не потрудился раскрыть их. Вместо того чтобы заглянуть в них, он держал их в руках, словно взвешивая. Так игрок держит кости, прежде чем бросить их, не веря ни в удачу, ни в счастливый жребий. Разве суждено было ему найти в этих изданиях что-нибудь, что ускользнуло вчера от его внимания? Он работал слишком методично, чтобы что-нибудь могло ускользнуть от его внимания при первом осмотре. Что даст ему повторное ознакомление с этими книгами? Никаких новых пометок он там не найдет...

Подняв голову, он увидел Галберлэ, направлявшегося в свой кабинет. Доктор усмехнулся — старику следовало бы работать не в библиотеке, а в винном погребе. И подумал, не обратиться ли ему к Галберлэ вторично? Быть может, за истекшую ночь тому вспомнилась какая-нибудь существенная деталь, какое-нибудь важное обстоятельство.

Но рассчитывать на это особенно не приходилось, все помыслы Галберлэ сосредоточены на эльзасских винах, он рассказал о графе Пассано все, что ему было известно. Граф целыми днями просиживал над книгой Марко Поло. Быть может, графа влекло сюда наличие в библиотеке какого-нибудь редкого комментария? «Черт! Я, как курица, загипнотизированная меловой чертой, проведенной перед ее клювом!» — подумал доктор и, оставив книги, направился к каталогу.

Здесь его подстерегала неожиданность — он снова увидел в библиотеке синьора делла Кроче. На этот раз итальянец о чем-то толковал со старшим библиотекарем. Эту беседу вполне можно было назвать рукопашной, так неистово размахивали собеседники руками, не находя слов для убеждения. Доктор, глядя на эту сцену, разразился громким хохотом. Но, расхохотавшись, опомнился и поспешил укрыться за большим каталогом, следуя примеру страуса, зарывающего голову в песок. Выглянув немного погодя из-за каталога, он поймал на себе взгляд итальянца. Видно, смех доктора подействовал на того, как холодный душ, и он поспешил исчезнуть из зала.

Но вскоре и доктору суждено было испытать то же, что испытал итальянец...

Перечень литературы о Марко Поло простирался на пять страниц и включал в себя и те книги, которые затрагивали тему косвенно. Так, здесь была «История Венеции» графа Дарю, «Венецианское общество» Молменти, «Венеция одиннадцатого века» Чеккети, «Благородный город Венеция» Сансовино. Далее следовали: «Дожи» Росси, «Врачебное искусство в Венеции» Санудо и так далее, так далее, вплоть до книги Нери «История знаменитых куртизанок Венеции».

Доктор взъерошил остатки своих волос. Оставалось только пожертвовать целым годом и засесть за изыскания или же выбрать несколько книг наугад.

, Доктор предпочел последнее и до обеда успел просмотреть три книги, но ничего существенного для себя в них не нашел. Только слова, слова, слова. Ничего нового. Масса давно известных фактов, которые преподнесены, правда, в несколько обновленном виде. И что всего досаднее, доктор не обнаружил в этих книгах ни одного примечания, ни одной пометки, на основании которой можно было бы предположить, что кто-то читал эти книги до доктора.

Что оставалось предпринять? Отказаться от своей затеи? Доктор, пообедав, закончил трапезу бутылочкой любимого вина графа Пассано и погрузился в размышления. И на этот раз доктору суждено было одержать победу, вызванную вдохновением, а возможно, волшебным действием вина.

Сдавая книги и снова просматривая перечень книг по интересовавшему его вопросу, он задержался на имени Рустичиано. Где ему раньше попадалось это имя?

Внезапно он вспомнил: ведь это имя он прочел в прологе к книге Марко Поло. Рустичиано был сотоварищем Поло по генуэзскому плену. Тот самый пизанец, которому суждено было записать мемуары путешественника. То был первый в мире секретарь, названный по имени и ставший известным потомкам. Но в каталоге он был представлен иным трудом, а именно «Жизнеописанием пизанского дворянина мессера Рустичиано». Рядом имелась ссылка: .«Смотри каталог манускриптов, пергаментов и палимсестов. М 33 в 9 б 28». Запись, означающая, что труд Рустичиано имелся в библиотеке не в форме книга, а в форме рукописи. Какой вывод можно было из этого сделать?

Внезапно сознание доктора прорезал луч света, вернее, догадка озарила его.

Ведь в немецком издании, в прологе, было отчеркнуто именно то место, в котором упоминалось о старом пизанце.

И именно под его именем рука графа дважды провела две черты, а на полях лихорадочно набросала: «Несомненно, это здесь!..»

Помимо этой пометки в немецком издании Бюрка не было никаких других. Казалось, граф, сделав эту запись, поспешно захлопнул книгу, перенеся внимание на нечто другое.