Тайна желтых нарциссов

Мистеру Лайну, откровенно говоря, это было безразлично. Он держал у себя Сэма, как коллекционер редкую птицу или породистую собаку. Стэй был той роскошью, о которой можно только мечтать. Известный взломщик сейфов, никогда и ничем иным не занимавшийся, он обожал своего покровителя и, не колеблясь, отдал бы жизнь за этого человека. Дважды Сэм отбывал наказание, и все это время, и после освобождения, тот опекал его. По возвращении Стей получал от него денежную помощь, которой как раз хватало на приобретение нового набора фомок и отмычек.

Но никогда еще так не обхаживал его Лайн, как сейчас. Прежде всего ему предложили горячую ванну, затем подали горячий завтрак. Освобожденный получил новый костюм, а в кармане его жилета на сей раз шуршали не две, а целых четыре пятифунтовых бумажки. После завтрака хозяин обратился к нему с традиционными словами.

— Ах, сэр, это мне не подходит! — откровенно признался Сэм, качая головой. — Чего я только не делал, чтобы жить по-честному, но вечно что-то мешало. В предпоследний раз, выйдя из тюрьмы, я даже стал шофером и три месяца подряд водил такси. Но потом один из проклятых сыщиков дознался, что у меня нет водительского удостоверения, и моей честной жизни пришел конец. Бессмысленно начинать работать в вашей фирме, это все равно ненадолго. Я привык к вольному воздуху и должен быть сам себе хозяином. Я принадлежу к разряду…

— Искателей приключений?.. — закончил Лайн и тихо усмехнулся. — Да, да, вы правы, Сэм. Но на сей раз у меня одно довольно авантюрное предложение, которое будет вам как раз по сердцу.

И он рассказал историю девушки, спасенной им от голодной смерти и обманувшей его самым низким образом. Торнтон был гениальным лжецом. Он так повествовал о коварстве Одетты Райдер, что Сэм возбужденно сжал брови. Для такой твари не было достойного тяжкого наказания, и она не заслуживала ни малейшего сочувствия.

— Скажите мне только, — дрожащим голосом прошептал Стей, — как можно разделаться с этой канальей? Я готов спуститься в ад, чтобы отомстить за вас!

— Понимаю тебя, мой милый мальчик, — ответил Лайн и налил в бокал прекрасное янтарное вино — любимый напиток Сэма.

Они еще долго просидели вместе, обсуждая план страшной мести.

Глава 4

Вечером того же дня Джек Тарлинг лежал, растянувшись, на своей жесткой кровати. С сигарой в зубах он читал книгу о китайской философии и был доволен собой и всем миром. Он пережил хлопотный день, так как ему было поручено раскрыть крупную растрату в одном банке. Это могло бы поглотить его целиком, если бы не одно маленькое параллельное занятие. Это не сулило ему доходов, но возбуждало любопытство.

Беззвучно вошел Линг-Чу и поставил поднос у кровати своего господина. Тарлинг увидел, что слуга одет в платье синего цвета.

— Ты сегодня не собираешься выходить на улицу, Линг-Чу?

— Нет, Ли-Иен.

Они разговаривали между собой на мягком, мелодичном шантунгском наречии.

— Был ты у господина с хитрым лицом?

Вместо ответа китаец вынул из кармана конверт и подал его Тарлингу. Тот прочел адрес.

— Вот где живет молодая дама? Мисс Одетта Райдер. дом Керримора, Эджвар Роуд, 27.

— В этом доме много людей, — сказал Линг-Чу. — Они входили и выходили, и я ни разу не видел одного и того же жильца дважды.

— Что сказал человек с хитрым лицом, получив мое письмо?

— Он молчал, господин. Он три раза перечитывал его и сделал вот такое лицо, — Линг-Чу изобразил улыбку Мильбурга. — И потом написал вот это.

Тарлинг потянулся к чашке чая, принесенной китайцем.

— Узнал ли ты еще что-нибудь о человеке с мягким белым лицом, Линг? Ты его разыскал?

— Да, господин, я видел его, — серьезно ответил слуга, — это человек без неба.

Китайцы употребляют слово «небо» вместо слова «Бог», и наблюдательный Линг-Чу так выразил свое отношение к Лайну.

Тарлинг кивнул. Он выпил чай и поднялся с постели.

— Этот город и эта страна слишком мрачны и печальны, не думаю, что долго пробуду здесь.

— Разве господин снова хочет вернуться в Шанхай? — спросил китаец без малейшего удивления.

— Да, наверное. Во всяком случае здешние места слишком скучны. Эта пара жалких случаев, мелких краж и брачных афер… — Нет, я не в силах больше слушать об этом.

— Это только мелочь, — с философским спокойствием заметил Линг-Чу, — но учитель сказал, — он имел в виду великого философа Конфуция, — что все великое начинается с малого, и может быть, тебя еще позовут изловить убийцу.

Тарлинг рассмеялся.

— Ты большой оптимист, Линг. Не думаю, чтобы меня позвали для этого. Здесь не привлекают частных сыщиков в подобных случаях.

Линг-Чу покачал головой.

— Но мой господин должен ловить убийц, или же он больше не будет Ли-Иеном — охотником за людьми.

— Ты кровожаден, — внезапно сказал Тарлинг на английском языке, который Линг знал очень плохо, хотя и учился в лучших миссионерских школах. — Ну, ладно, мне пора, — он снова перешел на китайский, — пойду к маленькой женщине, которую так хочется получить «белому лицу».

— Можно сопровождать тебя, господин?

Тарлинг недолго колебался.

— Да, только держись позади.