Тайна загадочных посланий

Гун снова вернулся к странным письмам. Интересно, из какой газеты вырезаны буквы и слова? Хорошо бы это выяснить… Правда, мистер Гун понятия не имел, как это сделать. Кто же, черт возьми, подкинул ему эти дурацкие записки? А главное – зачем? Да и не было в Питерсвуде дома под названием «Плющ»…

Гун вытащил адресную книгу и внимательно пролистал ее. Не найдя там ничего интересного, он поднял телефонную трубку и попросил телефонистку соединить его с почтмейстером.

– Говорит констебль Гун, – важно добавил он, и его немедленно соединили. – Послушайте, почтмейстер… – начал полицейский. – Не могли бы вы дать мне небольшую справку? Скажите, нет ли у нас в Питерсвуде дома – может быть, совсем нового – под названием «Плющ»?

– «Плющ»? – переспросил почтмейстер. – Дайте подумать… «Плющ»… Нет, такого нет, мистер Гун. Впрочем, есть «Тополя», и, может быть…

– «Тополя» меня не интересуют! – рявкнул Гун. – Еще мне нужен человек по фамилии Смит, который…

– Смит? О, я могу дать вам адреса по меньшей мере пятнадцати питерсвудских Смитов. Хотите получить их прямо сейчас?

– Нет, не хочу, – в отчаянии ответил мистер Гун и бросил трубку.

Он снова уставился на три записки без подписи и обратного адреса, разложенные на столе. Кто их послал? Есть ли во всем этом какой-то смысл или же это просто дурацкая шутка?

Шутка? Но кто осмелится шутить с ним, мистером Гуном, полномочным представителем Закона в Питерсвуде? Тут в мозгу мистера Гуна забрезжило подозрение, и перед его мысленным взором возникла ухмыляющаяся мальчишеская физиономия.

– Ставлю сто против одного – это Фредерик Троттевилл! – вслух произнес он, – У них вроде сейчас каникулы – значит, он дома. Несносный мальчишка! Думает, что очень остроумно – подбрасывать мне бессмысленные записочки, чтоб заманить меня фальшивой приманкой на несуществующий след. Надеется, что я все брошу и кинусь разыскивать дом под названием «Плющ». Как бы не так!

Гун взялся за работу, но сегодня рапорты у него шли на редкость медленно. Ему не давала работать навязчивая мысль о странных письмах и Фредерике Троттевилле. Гун с трудом добрался до середины второго рапорта, когда, как всегда запыхавшись, в кабинет вошла миссис Хикс.

– Мистер Гун, сэр, еще одна записка! – сообщила она, пыхтя как паровоз, и положила на письменный стол квадратный конверт.

Гун осмотрел его со всех сторон. Ну да, опять те же два слова: «Мистеру гуну», и фамилия опять с маленькой буквы… Без сомнения, это послание от того же самого автора!

– Где вы его нашли? – спросил мистер Гун, аккуратно вскрывая конверт.

– Ну, я хотела вывесить проветриться кухонное полотенце – я вам уже говорила, что оно все в дырах. Так вот, засунула я руку в пакет с прищепками и чувствую – что-то странное, достаю, а там письмо, вот я и…

– Рядом никого не было? – перебил ее мистер Гун.

– Вроде никого. Нынче утром к нам вообще никто не заходил, разве что рассыльный от мясника, отбивные приносил, – сообщила миссис Хикс.

– РАССЫЛЬНЫЙ ОТ МЯСНИКА?! – Мистер Гун так подскочил, что миссис Хикс даже отпрянула. – Ага! Теперь-то мне все ясно! Мальчик-рассыльный! Видели вы этого мальчика?

– Нет, сэр, – встревоженно отозвалась миссис Хикс. – Я была наверху, прибирала вашу постель, и просто крикнула ему, чтобы он оставил отбивные на столе. Думаю, так он и сделал, потому как я нашла их там, когда спустилась, а он уже ушел, и еще насвистывал по дороге, и…

– Достаточно, миссис Хикс. Теперь я знаю все, что мне нужно. – Голос мистера Гуна не предвещал ничего хорошего. – Я сейчас отлучусь ненадолго, так что подходите к телефону, пока меня не будет. Рассыльный от мясника! Я ему покажу рассыльного! Я ему…

– Но Чарли Джонс – хороший парнишка, – запротестовала миссис Хикс. – Лучший из всех рассыльных, которые когда-либо работали у нашего мясника. Мясник мне сам говорил. Он…

– Да при чем тут ваш Чарли Джонс? – буркнул мистер Гун, надевая каску и оправляя ремень. – Я говорю кое о ком другом. И этот кое-кто получит хорошую взбучку!

Миссис Хикс ужасно хотелось узнать, о ком говорит полицейский, но мистер Гун не проронил больше ни слова. Он молча вышел из дома, взял велосипед и отправился в путь. В кармане у него лежали все четыре таинственные записки. По дороге Гун размышлял над текстом четвертой. В ней было всего семь слов, опять-таки вырезанных из газеты и наклеенных на лист бумаги: «Ты пожалеешь если не встретишься со Смитом».

«Голову даю на отсечение – это толстяк Троттевилл, – думал Гун, быстро крутя педали. – Больше некому! Переоделся рассыльным, да? Знакомые штучки! На них-то он и попадется… Что, сопляк, думал меня обмануть? Отвлечь от дел своими идиотскими записками! Но теперь-то ты от меня не уйдешь! Погоди у меня!..»

Полицейский свернул в калитку Троттевиллов и поехал по аллее к дому. Вдруг из кустов выскочил маленький скотч-терьер и восторженно атаковал лодыжки гостя.

– Брысь отсюда! – заорал мистер Гун, отбрыкиваясь изо всех сил. – Надо же, весь в хозяина! Брысь, тебе говорят!