Тайна всех тайн

Когда в пультовую вбежал Лейж, Ваматра там уже не было. Лейжу достаточно было мельком взглянуть на приборы, чтобы понять, как серьезно обстоит дело. Погибая, протоксенусы излучали особенно интенсивно,

— Где доктор Ваматр? — спохватился Лейж, вспомнив, что тот должен был первым появиться на застекленном балконе.

— Он, он ушел… ушел в кратер.

— Как, без защиты?! Да вы с ума сошли!

— Я ничего не мог поделать, поверьте, я уговаривал его, я даже… я даже схватил его за руку, но доктор…

Лейж бросился к шлюзу, ведущему вниз, в кратер. По железной крутой лестнице он спускался со скоростью, доступной разве только пожарным, но было поздно. Бесполезно жертвовавший собой Ваматр не выдержал огромного напряжения биополя, создаваемого протоксенусами, и потерял сознание. Лейж подхватил его на руки и стал выбираться из кратера.

Тем временем Хук и Крэл осмотрели вышки. На всех генераторах стояли приставки. Детективы Хука клялись, что на подозрении был только один человек, пойманный ими после того, как он вывел из строя четыре генератора.

— Кто же это мог сделать? Кто же это сделал?! — беспрерывно повторял Хук.

Инса не отходила от Ваматра. Он лежал у себя в маленькой комнатке, примыкавшей к пультовой. Врачи но рисковали перевозить его, да он и сам не хотел никуда двигаться, чувствуя, что часы его сочтены.

Ночью следующего дня Ваматр попросил к себе Хука, Крэла, Лейжа. Лейж не пришел — он тоже пострадал, спасая в кратере Ваматра, но несколько меньше, и его увезли в долину, с тем чтобы немедля переправить в клинику.

Ваматр, маленький, сухонький, лежал, подобрав к подбородку колени. Иногда он приоткрывал глаза. Большие, темные, жаждущие жизни, всегда такие выразительные, а теперь увядающие. Говорил он тихо. Порой его было трудно понять.

— Все двенадцать излучателей… Инса, девочка моя, ты береги Крэла… Крэл!

— Я здесь.

Но Ваматр не понял или не услышал ответа, резко поднялся. Стремительная тень возникла на стене, и Крэл вспомнил черный силуэт на пригласительном билете… Летит он вслед за скрипкой, за своей несбывшейся мечтой…

— Крэл!

— Да, да, я здесь, я с вами.

— Как хорошо, что вы с нами, Крэл… Крэл сможет… только, пожалуй, он сможет воссоздать протоксенусов… Если… Если они опять дадут программу… Нет, не дадут больше. Не поверят. Пока не поверят, и будут ждать… Долго-долго. Что для них века… Не поверят. Ведь поняли, что мы еще дикие… Транзистором стали забивать гвозди… Лимоксенусов сотворили. Варварство… А потом совсем сломали. Один дикарь у другого стал отнимать и растоптали… Альберт. Зачем он так?.. Растоптали… На острове опять спокойно. — Ваматр вдруг немного ожил, даже сел в постели, лицо его чуть порозовело, глаза заискрились. — На острове опять спокойно. Чешутся дикари, вылавливая блох. Тихо. Прибой урчит, да шелестят пальмы… — Ваматр, не поддержи его Инса, упал бы. Лежал он несколько минут молча, а затем, не открывая глаз, прошептал: — Тихо на острове. И музыки не слышно. Не слышно говора Вселенной… Нет музыки на острове… Музыки… Скрипку мою отдайте Марандини… Шаль только, что это не настоящий Гварнери…

Это были последние слова «дьявола со скрипкой».

ДЕСЯТЬ ГРАММОВ НАДЕЖДЫ

На площади Палем Крэл не был давно. С того дня, когда он впервые увидел Хука. Старинная и нестареющая, небольшая, стиснутая огромными зданиями, она постоянно всасывала со всех втекающих в нее проспектов автомобили. Вращала вокруг своего фонтана и разбрасывала по проспектам, уходящим вдаль, в сизую дымку, к фьордам.

— Инса, ты взяла с собой его письмо?

— Взяла.

— Интересно, какой он теперь?

— Наверно, всё такой же, только стершийся, конечно.

Лифт полз медленно, очень медленно. По крайней мере для них. Пассажиров набралось много, их стиснули, признали друг к другу, и губы Крэла оказались совсем близко от ее уха.

— Зачем он вызывает? — едва слышно спросил Крэл.

— Он хочет предложить хорошую работу.

— Нет, не то. Почему тогда такая спешка? Письмо с нарочным и — «приезжайте немедленно!».

Прежде чем открыть дверь, обитую серым пластиком, они постояли немного, перевели дыхание. Инса провела пальцем по латунной, давно не чищенной табличке с номером 826 и шепнула Крэлу, немного удивленно и со смешком:

— Фирма всё же существует.

— С тысяча восемьсот девяносто шестого года. — серьезно заметил Крэл и толкнул дверь.

В приемной никого не было. Крэл постучал в дверь с надписью «Управляющий».

— Да, да, войдите!

Из-за стола поднялся Хук:

— Рад вас видеть. Спасибо, что поспешили. Садитесь, пожалуйста.

Лицо Хука в неярком свете осеннего дня было прежним — медальным, но теперь на нем лежала патина древности. Говорил он мягче, усталым голосом, в котором уже не слышалось бронзовых нот.

— Я доволен, — закончил расспросы Хук, — приятно, что у вас всё хорошо. Пять лет прошло. Да, много, по я никогда не переставал думать о протоксенусах, и я, — Хук торжествующе оглядел гостей, — и я нашел Нолана.

— Он жив?!

— Жив, но… — Хук протянул Крэлу письмо. Крэл прочел, передал его Инее и вопрощающе посмотрел на Хука.

— Какое странное письмо. Кому он писал?