Тайна старых часов

— Пироги у Грейс всегда зверски вкусные, — гордо сказала Элисон. — Сама-то я по части кулинарных подвигов не слишком. Поле моей деятельности — амбар да цыплята.

Нэнси быстро высушила утюгом платье и жакетик и снова надела их. За это время пирог остыл, и Грейс принялась заливать его сверху шоколадной глазурью.

— Вы бы пока посидели в гостиной, — предложила она сестре и Нэнси. — А я принесу туда пирог и чай.

Нэнси с Элисон отправились в соседнюю комнату. Там было уютно, но мебели стояло совсем немного. Крашеный пол покрывали потрепанные коврики ручного плетения. Старомодный диван, стол простого дерева, три-четыре стула с прямыми спинками, масляная печь, обогревающая помещение в холодную погоду, — вот, пожалуй, и вся обстановка. На окнах, однако, висели элегантные белые занавески, и Нэнси поняла: несмотря на бедность, сестры Хувер стараются сделать свой дом уютным и привлекательным.

— Так вы и живете здесь одни? — спросила она у хозяйки. Элисон кивнула.

— Мы с Грейс поселились тут после смерти папы. Его не стало два года назад… Мама умерла еще раньше, — прибавила девушка, и голос ее на миг прервался. — Их болезни унесли все, что было в доме. Без остатка.

— От души вам сочувствую. — Исполнившись глубокого сострадания, Нэнси ни капельки не преувеличивала. — Это, должно быть, нечеловечески трудно — двум девушкам содержать ферму…

— Ферма не так велика, как прежде, — негромко и печально проговорила Элисон. — У нас сохранилось всего два гектара земли. Я понимаю, Нэнси, из вежливости вы не решаетесь спросить, как мы все же сводим концы с концами. Я вам объясню: Грейс помогает портнихе в Мэйсонвилле — конечно, когда случается работа. И себе, и мне она все шьет сама. А я выращиваю цыплят.

Из-за двери вдруг зазвучала знакомая песенка:

— С днем рождения тебя! С днем ро…

Нэнси подхватила мелодию и вдвоем с Грейс они допели:

— …ждения тебя! С днем рождения тебя, дорогая Элисон! С днем рождения тебя!

Грейс водрузила на стол пирог с восемнадцатью горящими свечами, и они с Нэнси исполнили второй куплет со словами: «И живи много лет!..»

У Элисон в глазах стояли слезы. Едва песня кончилась, именинница бурно обняла сестру, а потом и гостью.

— Это мой лучший день рождения за последние годы. — Губы у нее дрожали.

— И один из самых замечательных, на каких мне приходилось бывать, — искренне призналась Нэнси.

Элисон вдруг запела старую английскую балладу, очень красивую и мелодичную, про день рождения деревенской девушки. Нэнси слушала, пораженная чистым, серебристо-звонким голосом исполнительницы. Когда Элисон смолкла, она зааплодировала:

— Великолепно! У вас чудесный голос, Элисон! Та радостно засмеялась.

— Правда, Нэнси? Большое вам спасибо. Я с детства мечтала учиться пению, но уроки, вы же знаете, стоят баснословно дорого…

Вошла Грейс, неся поднос с душистым ароматным чаем. Пока она его разливала, Элисон задула свечи, нарезала и разложила пирог по тарелкам.

— Ничего вкуснее никогда не пробовала! — воскликнула Нэнси в полном восторге.

Они сидели втроем и разговаривали непринужденно, доверительно, точно старые друзья. Наконец сквозь тучи проглянуло солнце, и Нэнси вспомнила, что ей пора домой. Она поднялась из-за стола, и тут взгляд ее совершенно случайно упал на картину, висевшую над диваном. Картина показалась ей оригинальной, выразительной, и она сказала об этом Грейс и Элисон.

— Эту картину нам подарил дядя Джосиа. Джосиа Кроу-ли… — Элисон помолчала. — Был бы он жив, все у нас пошло бы по-другому.

При звуках имени Кроули Нэнси снова опустилась на стул. А вдруг сейчас она услышит нечто такое… Нечто такое, что подтвердит существование второго завещания?

— По-настоящему, он не был нашим дядей, — уточнила Грейс. — Но мы любили его, как самого близкого родственника. — Горло у нее перехватило, минуту-другую девушка не могла говорить. Потом, справившись с волнением, продолжала:

— Он обитал тут поблизости, на соседней ферме. Тогда еще папа и мама были живы. Все наши с Элисон несчастья нагрянули как-то сразу, в одно и то же время.

— Человека лучше, чем он, не было на свете, — вздохнула Элисон. — Многие считали его чудаком, но те, кто знал дядю Джосиа близко, не обращали внимания на его странности. К нам он был так добр! Мне, например, обещал помочь стать певицей…

— Это правда, — подтвердила Грейс. — От пения Элисон дядя всегда приходил в восхищение, говорил, что у нее серебряное горлышко, как у птички, и собирался нанять ей какого-нибудь знаменитого педагога. Увы, поселившись у Тофэмов, он про это больше не вспоминал.

— Между прочим, ему у Тофэмов очень не нравилось, — заметила Элисон. — С ним скверно обращались, ему даже приходилось скрывать, что он навещает нас с сестрой.