Тайна старой девы

— Скажите, дитя, что вы можете делать? — спросила старая дама.

Фелисита покраснела... Она должна была рассказать о своих знаниях, которые так тщательно скрывала. Это было ей очень неприятно, но другого выхода не оставалось.

— Я могу преподавать немецкий и французский языки, географию и историю, — ответила она. — Я упражнялась также в рисовании. Музыке я не училась, но пение... Я могу также стряпать, стирать и гладить...

— Здесь, в нашем маленьком N., вы, конечно, не хотели бы оставаться? — живо спросила старушка.

— Продолжительное пребывание в N. было бы нежелательно, но у меня здесь есть дорогие могилы и мне не хотелось бы расставаться с ними очень скоро.

— Тогда вот что я вам скажу. Компаньонка моей сестры в Дрездене выходит замуж. Через шесть месяцев это место будет свободно, и я порекомендую вас, а до тех пор вы останетесь у меня... Хорошо?

Фелисита с благодарностью поцеловала руку старушки. Но видно было, что девушке хочется задать еще один вопрос. Старушка тотчас же заметила это.

— У вас еще что-то лежит на сердце, не правда ли? Если мы собираемся жить вместе, то должны быть откровенны, — сказала она весело.

— Я хотела бы попросить вас дать мне определенное положение в вашем доме, — быстро и решительно ответила Фелисита.

— Ах, понимаю, вы не желаете есть хлеб из милости! Но у меня вы не будете поставлены в это тяжелое положение, мое милое, гордое дитя: я приглашаю вас стать пока моей компаньонкой. Стирать и гладить вам не придется, но вы должны будете иногда присмотреть на кухне, так как я и моя старая Дора сильно сдали в последнее время. Хотите?

— Конечно! — ответила Фелисита, и впервые после смерти тети Кордулы на серьезном лице молодой девушки промелькнула слабая улыбка.

Фелисита вспомнила, что она должна оказаться на своем посту прежде, чем госпожа Гельвиг придет в сад, и поэтому девушка попросила у старушки позволения удалиться. Госпожа Франк тепло простилась с ней, и через несколько минут девушка уже стояла в саду Гельвигов, держа на руках Анхен. Вскоре пришла сильно рассерженная Фридерика.

— Господа приехали час назад, — сказала она, в изнеможении опуская на землю тяжелую корзину с посудой. — У нас еще никогда не было такого беспорядка... Хозяйка сказала, что ужинать будут в городе. Я все приготовила, но профессору непременно захотелось пойти в сад. Пришлось укладывать и тащить сюда все это...

— Там произошел ужасный скандал, — тихо рассказывала Фридерика, в то время как Фелисита рядом с ней чистила салат. — Первое слово было о завещании... Такой взбешенной, как сегодня, я ее никогда не видела. А молодой хозяин сказал, что старая тетя жила очень одиноко, никто о ней никогда не заботился, и он не понимает, почему она должна отдать свои деньги людям, ее презиравшим. Он никогда и не рассчитывал на это наследство...

Фелисита, по обыкновению, ничего не ответила на болтовню кухарки. Вскоре она взяла свою работу и села под деревом, в то время как Анхен играла около нее на лугу. Со своего места Фелисите была видна садовая калитка. Эта изящная чугунная решетка всегда имела для девушки особую прелесть. Много людей пропускала она: были и милые, приветливые лица, к которым Фелисита радостно бежала навстречу, но были и такие, при появлении которых ее маленькое сердечко судорожно сжималось, и она вздыхала свободно только тогда, когда калитка с шумом захлопывалась за ними. Но никогда еще Фелисита не испытывала такого страха, как сегодня, когда калитка заскрипела и в сад вошла госпожа Гельвиг вместе с сыном и советницей. Почему она боялась этих людей? Госпожа Гельвиг упорно не замечала ее, а Иоганн считал дочь фокусника отверженным и презренным существом... Фридерике он показался сегодня странным, И Фелисита должна была признать, что старая кухарка была права. Сегодня он нетерпеливо искал кого-то глазами, вероятно, свою маленькую пациентку.

Роза повела Анхен навстречу входившим. Адель обняла ребенка, но, лаская его, она сердито выбранила Розу за то, что та взяла ключи от комнат и заставила советницу идти по городу в измятом дорожном платье.

— Эта прогулка — одно из самых неприятных событий в моей жизни, — с досадой сказала молодая дама, закалывая разорванное платье. — Лучше бы я осталась в твоей тихой комнате, тетечка. Мы пережили тысячу неприятностей, и куда бы мы ни ехали, дождь следовал за нами по пятам. Ко всему этому прибавилось еще и ужасное настроение моего мрачного кузена, который с удовольствием вернулся бы домой в первый же день. А сколько мы положили трудов, чтобы сделать его хмурое лицо хоть немножко приветливее!.. Анна фон Штернталь взялась за это дело так усердно, что я каждую минуту ожидала объяснения в любви. Скажи сам, Иоганн, разве она не была очаровательна и любезна?