Тайна Розенкрейцеров

– А почему бы тебе не расспросить Збышка или Анджея? – с подковыркой спросил Жулинский. – Вот им, я думаю, точно известно, что там произошло.

– Анджея уже не поспрашиваешь…

– Что, и он умер? – удивился Жулинский. – Жаль, неплохой был хлоп…

– Нет, он жив. Но лучше бы его где-нибудь кокнули.

– Это почему?

– Анджея закрыли в психушке. Он никого не узнает и буровит, черт знает что. К нему никого не пускают.

– Даже милицию?

– В первую голову. Едва увидит нашу ксиву, сразу прячется под кровать или в угол и бьется в истерике.

– Во дела…

– Ага. Мое начальство рвет и мечет, пытается докопаться до истины. Следователь что-то заподозрил, но пока молчит.

– Я так понимаю, ты не сообщил наверх о том, что Стах с парнями собирается к Трем Могилам… – догадался Жулинский.

– В том-то и дело. Не придал особого значения. Из поселковых там многие побывали – и ничего… А теперь, если в управлении узнают, что я не доложил, мне крышка. Точно сорвут погоны. Но откуда, откуда я мог знать, что на Трех Могилах произойдет такой ЧП!?

Наконец до Жулинского дошло, что Червиньский попал как кур в ощип. Это его порадовало. Не будет больше кирпу гнуть и качать права. Тоже мне, козырь выискался, подумал старый прохиндей с мстительной радостью. Но с другой стороны кто знает, кого могут прислать на место Червиньского. Попадется какой-нибудь дурак или, что еще хуже, живоглот, никаких денег не хватит, чтобы от него откупиться. Этот хоть и сукин сын, но свой, местный.

Однако, с чего бы это Червиньский так разоткровенничался с ним? Вроде в закадычных дружках они не ходили и не были даже кумовьями. Странно…

Нужно быть настороже, решил Жулинский. А все-таки, к кому ездил Червиньский в тот день, когда он рассказал ему о намерениях Стаха и компании? Получается, что не к своему начальству. Сам признался. К тому же в райотдел можно было просто позвонить, а не трястись на своем механическом уродце по дорогам, которые последний раз ремонтировались лет двадцать назад.

Может, участковый по совместительству работает на тех крутых, что держат в руках рынок украденных из древних захоронений вещей? Тогда звонить Червиньский и впрямь не мог – вдруг его телефон прослушивают.

Вполне возможно. Жулинскому уже приходилось сталкиваться с крутыми. Правда, до прямой конфронтации дело не доходило, и все же старый пройдоха старался не попадать в поле зрения своих главных конкурентов. (Как не крути, а это действительно так). Народ там собрался серьезный – или башку отвинтят, или заставят все сдавать им за бесценок. Но у него были свои клиенты – старые, испытанные временем – и Жулинскому не хотелось терять ни тех, кто ему поставлял разные раритетные вещицы, ни тех, кто их скупал.

– Кто же знал, кто знал!? – в который раз повторил Червиньский и горестно вздохнул.

– Стаха тоже допрашивали?

– А как же.

– Ну и что?

– Точно не знаю. Но думаю, он ничего не сказал.

– Он и не скажет. Стах весь в отца, кремень мужик. Правда, попивает… но это дело молодое. Женится – остепенится.

– Да плевать мне на то, что он пьет без просыпу, на его будущую женитьбу и на то, что он когда-то остепенится! – взвился Червиньский. – Я хочу знать, что случилось возле Трех Могил.

Ага! – торжествующе сказал сам себе Жулинский. Значит, он прав – мент пашет на «дядю». Законник хренов…

– Но больше всего меня интересует, – продолжал участковый, – чтобы Стах куда-то исчез. Например, уехал подальше от наших мест, в какой-нибудь большой город, может даже в Москву.

– Боишься, что он все-таки расколется?

– Боюсь, – признался Червиньский. – И тогда на меня повесят всех собак.

«Это точно, – злорадно подумал Жулинский. – Особенно если узнают, что ты заставлял меня следить за Стахом и его компанией. С какой стати? Делать больше нечего было? А сейчас говоришь всем, что я – не я, и хата не моя…»

– Но, насколько я знаю, Стах и не помышляет о перемене места жительства… – сказал он

– Вот и подсоби ему в этом.

– Как?

– Посоветуй, чтобы он слинял отсюда со скоростью звука. Я уверен, что ты найдешь убедительные слова.

– Он не послушает меня, – упирался Жулинский.

– Послушает. Для него ты авторитет.

– Стах чересчур себялюбив и упрям, чтобы прислушаться к здравому совету.

– Скажешь, что им сильно заинтересовался следователь прокуратуры, и что его вот-вот арестуют. Если у Стаха рыло в пуху (а это несомненно так), он смажет пятки салом уже сегодня. От кого ты это узнал?

- Сошлись на меня. А я подтвержу твои слова определенными действиями. Тогда он точно поверит.

– Попробую… – угрюмо буркнул Жулинский. – Так я пошел?

– Иди. Бывай здоров…

«Старая сволочь! – с ненавистью думал участковый, глядя на Жулинского через окно. – Своими руками удавил бы. Ан нет, нельзя… У него точно есть хорошие связи. В этом вопросе он не врет. Начнут копать, и все выроют, если сильно захотят…»