Тайна палаты №6

Первая ночь, о которой каждый из них мечтал многие годы, растворилась в разговорах, воспоминаниях, сожалениях, слезах радости и признаниях в любви. Временами они засыпали, чутко ощущая один другого, но что-то страшное преследовало каждого во сне, и они вдруг вскакивали, успокаивали один другого, опять вспоминали, радовались, грустили… Это были часы заслуженного и выстраданного счастья.

Алена рассказала, как жила эти годы, как мучительно перебивалась. Трудно было тогда всем, потому ее страдания с маленькими дочками, при безденежье, этих постоянных инфляциях, взлетах цен, массовых обманах, мало кого трогали. А если и трогали, то даже хорошие люди не могли помочь, поскольку сами нуждались в такой же помощи. Всем было тяжело, как в войну… Войной, по сути, та жизнь и являлась! Войной против нашего народа. Что не смог сделать проклятый Гитлер, завершили местные предатели, которые поначалу назвали себя «демократами», а потом люди сами стали звать их еще менее благозвучно.

Первым не выдержал того, что сделали со страной и семьей, отец. Хоронили его в то страшное время, когда в стране уже и на гробы денег для порядочных людей не находилось. В полиэтиленовые мешки людей оборачивали…

Мама всегда держалась очень стойко, не жалуясь и помогая дочери во всём. Как-то и теперь мама держится, хотя самой помощь часто необходима. Очень она меня беспокоит, а я и не позвонила-то ей до сих пор, раскаялась Алёна. Уж кто-кто, а она-то от души за нас с тобой порадуется… Мамочка моя!

Алёне казалось, будто расскажет Дмитрию столь важное и в таком объеме, что и остановиться не сможет, но как-то быстро исчерпала себя. Оказалось, что поведать обо всех ее бесчисленных бедах и печалях можно за каких-то пять минут, настолько они однообразны. А потом – ничего нового уже и не добавишь! Одно и то же! И сегодня, и завтра, и через месяц, и через год… Те же заботы, та же нищета, ухищрения, выживание. Ну, окончила как-то свой институт, который к выпуску в университет превратился. Разве это ее подвиг? Ну, дочурок своих одна вырастила. Тоже не подвиг, как будто! Ну, работала лаборантом, потом инженером на химзаводе. Потом даже старшим инженером назначили, когда директор во время переналадки производства заметил, как спокойно она решает трудные для других коллег задачи. До сих пор справлялась, да что о том говорить! Всё это уже пережито, и вспоминать ни к чему!

Интереснее ей казалось слушать Дмитрия. Он вплетал в своё повествование множество наблюдений, выводов, предложений. Говорил он интересно, с шутками, но рассказы о собственной жизни не растягивал, собой не любовался, больше насмехался над своей же незадачливостью. Однако же, несмотря на нее, незадачливость, лихо везде выкручивался, и про дело, которое требовало полного напряжения сил, не забывал. И никогда, как сам неоднократно повторил, не забывал о своём Аленьком. Не было бы со мной тебя, говорил Димка, не выжить бы мне там. Много раз только мысль о том, что надо осилить путь к тебе, – ждешь ведь, мучаешься из-за моей глупости, – и помогла сделать невозможное. Иначе бы непременно где-то замерз, утонул, погиб в других непростых и частых передрягах, которых на таежных дорогах Восточной Сибири – хоть пруд пруди. Но ты всегда меня спасала, потому я считал себя обязанным вернуться к тебе. И не побитым жизнью неудачником, а непременно, чтобы на коне!

Алёна узнала, как поначалу Димка, решив вопрос с командиром, вообще жил в своём дивизионе, с солдатами. Очень удобно кстати, смеялся он над собой, – сразу столько времени для службы появилось! Даже «в гору пошёл», но скоро в стране, да и в армии началось такое, что «служить бы рад, но прислуживаться тошно!» Воруют, предают, совершают служебные подлоги. Подал рапорт и ушел, как говорят, в никуда, оставшись надолго без зарплаты и без гражданской специальности.

Но точно сказано – кто ищет, тот найдет! Рано или поздно, но обязательно! Подвернулась и ему вахтовая работёнка. Хотя далеко, почти на краю света. Водителем ставшего ему за годы военной службы почти родным большегрузного «Маза». Только теперь он назывался «Ураганом». К этой работе по формальным признакам он оказался готов. Ухватился, втянулся. Потом даже на «материк», как прочие семейные вахтовики, возвращаться перестал. Опять же хорошо! И ему, да и нанимателям: всегда свободный водитель под рукой, удобно! Безотказный, опытный, надежный, никогда в дороге не подведет!

В общем, жизнь как-то устроилась, но без любимой семьи. А без нее, без своей Алены и дочурок, Дмитрий ощущал себя человеком неполноценным, да еще и виноватым во всех их бедах, и своих собственных. Потому строил он на будущее самые различные планы, но смутное время и откровенно поганая жизнь, их не однажды разносили в пух и прах. Приходилось всё это как-то переживать, чтобы потом заново строить новые планы возвращения к жене и своими силами превращать их в реальность.