Тайна опустевшего причала

– Эне, а твой обычный, «разговорный» телефон лежал в сумочке? – спросила Гюльчатай, сразу вспомнив руку грабителя в парке, протянутую к ридикюлю эстонки.

Трийну кивнула:

– Да, конечно. Мне приходится много общаться, надо, чтобы телефон всегда был при мне.

«Та-ак… фотографировали определенно ночью… какой-то морской причал, автомашина… люди размером с полмуравья… что-то складывают в машину, только непонятно, откуда берут… Нет. Здесь нужен не просто хороший экран, а настоящий эксперт. Ничего, командир разберется. – Гюльчатай окинула взглядом небольшую комнату. – Хм, я бы, наверно, к этой оригинальной игрушке, висящей на светильнике, в последнюю очередь подошла». Похоже, что и один из «грабителей» в этой комнате тоже начал обыск с кровати и шкафа. Значит, здесь они появились недавно.

– Эне, а номер отправителя определился?

– Да, это телефон Тойво. Точнее, не телефон, а коммуникатор. Такой весь навороченный! Он им очень гордился и постоянно пользовался. Действительно, там столько всяких функций, больше, чем в компьютере…

– Э-э-э…. Простите, пожалуйста, – вежливо кашлянул Аракчеев. Замолчав, Трийну повернулась к нему и вопросительно подняла подбородок. – Мне, поверьте, не совсем удобно спрашивать об этом… – Теперь и Гюльчатай с удивлением посмотрела на своего коллегу – чтоб Вадику, да неудобно! – она даже усмехнулась про себя. – Возможно, ваш… друг иногда… э… переодевался здесь? – закончил наконец свою мысль разговорчивый Аракчеев.

Эстонка ничуть не удивилась вопросу:

– Ну, конечно. Хотя большую часть гардероба он хранил в своей квартире, но, сами понимаете, за столько лет… Мы практически вместе жили.

– Не могли бы вы показать…

– Да вот, все здесь, в этом шкафу. Смотрите. Еще пара его верхних курток висит в чуланчике в прихожей.

– Спасибо.

Вадим открыл дверцы платяного шкафа. Здесь явно поработал «грабитель». Хотя и старался обыскивать аккуратно: не швырял белье на пол или кровать, ничего не рвал. Однако стопки белья и рубашек лежали неровно, пара галстуков была скомкана, а карманы пиджака и кожаного френча вывернуты наизнанку.

– Ой! – негромко вскрикнула хозяйка, заглянув через плечо Аракчеева в собственный шкаф. – Тут все перевернуто!

«Что и требовалось доказать».

– А не припомните ли вы, госпожа Трийну, когда журналист был у вас последний раз и в чем он ушел. Пожалуйста!

– Да-да. Я хорошо все помню. – Похоже, что изысканное обращение Вадика поразительным образом освежало короткую девичью память эстонки и делало ее откровенной и разговорчивой. Гюльчатай только головой покачивала. – Это было… пять дней назад. На нем была легкая бордовая кожаная куртка и коричневые слаксы. Да, еще он взял большую сумку и положил туда камуфляжный костюм. В нем он обычно выезжал в какие-нибудь сельские районы. Там такая грязь! Особенно после дождей.

– Эне, а когда пришли фотографии? – вставила Галя.

– Ночью. На следующий день после его ухода. То есть получается, что четыре дня назад.

Это уже и сама Алексеева мгновенно подсчитала. Впрочем, пока все ответы эстонки мало что давали.

В это время Аракчеев вышел в прихожую и заглянул в стенной шкаф. А вот здесь, кажется, никто не порылся. Снаружи дверь этого шкафа ничем не отличалась от входной двери в комнату. Возможно, «грабители» и приняли ее за таковую, а обыск начали с других помещений. Вадик осмотрел мужскую куртку-ветровку с подкладкой и модное полупальто, висящее там. Пошарил по карманам. Ничего. Впрочем, для полупальто погода на улице стояла слишком теплая.

– Госпожа Трийну, – негромко крикнул он в комнату из прихожей, – ваш друг давно не пользовался этими вещами?

Хозяйка подошла к стенному шкафу:

– Ну да. Это же его осенняя и даже зимняя одежда. У нас зимой бывает очень теплая погода. Хотя и с дождями, и с ветром… Ой, вспомнила! Я еще удивилась тогда. – Она указала на куртку. – Дней… десять назад Тойво, когда уходил утром, вдруг надел вот это. Мне показалось, что ему будет жарко, а он ответил, что на побережье бывает сильный ветер.

Вадик снял куртку с плечиков и стал скрупулезно просматривать и ощупывать каждую складку, каждый шов. Гюльчатай попросила эстонку собрать необходимые ей вещи. Пора было покидать квартиру: вечер поздний, а еще надо устроить девушку в гостиницу. Когда сборы были практически закончены, в комнату вошел торжествующий Аракчеев. В руках он держал какую-то небольшую бумажку.

– Мне кажется, это билет на пригородный поезд или электричку.

Эне развернула сложенный вдвое маленький листок:

– Точно. Это билет на поезд. Правда, он весь истерся…

– Я его обнаружил за подкладкой куртки. Провалился в самый низ через прореху во внутреннем кармане.

– …ага! Можно разобрать конечный пункт. Палдиски. И дату… О, как раз, когда он надел эту теплую куртку, десять дней назад. А вечером того же дня он уже вернулся. Да, вспомнила: он какой-то подавленный был. Я решила, что устал, и не приставала с расспросами. А потом как-то забылось.

– Он что, даже не рассказал, куда ездил? – поинтересовалась Алексеева.

Трийну отрицательно покачала головой: